Лишняя невеста - стр. 29
Несколько раз тряхнуло, как тряпичную куклу, а затем швырнуло вперёд.
Оглохнув от собственного крика, я рухнула на какую-то твёрдую поверхность, больно приложившись ладонями и отбив колени.
По глазам ударил свет, и я зажмурилась.
Если честно, думала, что я просто проснусь в своей постели или куда там меня сгрузил Майкл… Того, что ляснусь обо что-то гранитное, точно не ожидала.
Стоп. Гранитное?!
Меня что, уже похоронили?! Или, скорее, готовятся к похоронам – и швырнули пока на чью-то могилку, пока рядом мне собственную роют?!
Проморгаться удалось не сразу.
Уж очень немилосердно резало глаза светом.
Зато, когда всё-таки удалось, я часто заморгала, оглядываясь по сторонам.
Уж всякого ожидала, но такого…
Я стояла на четвереньках на какой-то каменной плите, или, судя по высоте, на каком-то каменном столе посреди светлого, пожалуй, даже чересчур светлого зала. Такого огромного, что и стен-то не видно!
Вокруг были люди.
Много людей.
Женщины в ярких и пышных платьях, с какими-то немыслимыми причёсками, все усыпанные камнями так, что глазам больно смотреть, мужчины… тоже в чём-то крайне этим платьям соответствующем. Не то камзолы, не то фраки какие, тоже расшитые всякой блестящей и сверкающей дребеденью…
На первый взгляд дресс-код на народе какой-то старинный, чуть ли не средневековый, а приглядишься – в таких нарядах (что на женщинах, конечно) не зазорно и по красной ковровой дорожке пройтись.
Даже неловко стало за свой холщовый прикид, так и не высохший после купания и не обтрясшийся после грязевых ванн, а потому издающий аромат тины напополам с бензином, с пикантной ноткой мокрого мешка из-под картошки.
Впрочем, смущение моё было недолгим, учитывая, что я вообще-то к ним сюда на этот каменный стол не напрашивалась.
Я домой попасть хотела!
Но что-то явно пошло не так.
Лица окружающих меня людей были вытянутыми, глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
Мокрая, льнущая к телу ткань, дала о себе знать ознобом и свербением в носу. Поморщившись от боли в отбитых ладонях и коленях, я оглушительно чихнула.
Первые ряды так и отпрянули, что, в общем-то логично, но всё равно как-то неприятно.
Повисла такая тишина, что стали отчётливо слышны удары пульса в ушах.
В этот миг над головой звякнуло, заставив припасть грудью к каменной плите (задница же осталась откляченной, но не всё же, булшит, сразу!), после чего прозвучало торжественно-раскатистое:
– Лейла Вивиана тель Ингивальд! – лица окружающих блистательных во всех отношениях дам и кавалеров вытянулись ещё больше, напоминая бессмертный «Крик» экспрессиониста Мунка. – Восьмая невеста Отбора серебряного герцога!