Лишняя невеста - стр. 2
– Так с Анкой.
– Ты издеваешься?!
– Ещё даже не начинала.
– Так померла она! – внезапно рявкнула тьма. Я даже отшатнулась, приложившись затылком о шершавый ствол. – Если ты теперь на её месте!
– На чьём месте? – уточнила я осторожно. Известно же, с буйными только так и можно разговаривать. А тьма мне попалась психованная какая-то!
– На Анкином, – раздражённо, как будто разговаривает с непроходимой тупицей, буркнула тьма. – Ты в её теле!
Я даже присвистнула. Вот это у меня, точнее, у моего подсознания фантазия! Гилберт обзавидуется! Нет, серьёзно, приснится же такое! Просыпаться разом расхотелось, тем более, что головная боль о себе больше не напоминала. И голос у тьмы оказался не такой и противный.
Когда ещё выдастся такая уникальная возможность на другой мир посмотреть? Пусть и вымышленный. Хотя каким ещё он может быть…
Я снова огляделась. На этот раз медленнее.
Первое, что бросалось в глаза – яркие, сочные краски. Глубокие, дышащие, чуть ли не живые. За такую шикарную палитру душу не жалко отдать! Воздух свежий и даже как будто чуть сладкий, ну, это не удивительно: поле, разделяющее меня с лесом, утопает пышном покрывале синих и лиловых цветов. Крупные, с кулак, бутоны на длинных стеблях смотрятся разноцветными шариками на ножках. Не наша природа, точно, ну, это я сразу заметила.
Моим вниманием вдруг завладел крылатый силуэт в небе. Он кружил над тем самым белым лесом, снижаясь. Вроде и птица, а профиль какой-то не птичий. Мерно вздымающиеся крылья, озарённые отблесками заката, мешают рассмотреть летуна, как следует. Но даже отсюда видно, что это что-то, точнее кто-то огромный.
Я провела ладонью по шелковистой, изумрудно-зелёной траве, затем с интересом оглядела себя. Или, правильнее сказать, ту самую Анку? Ну уж нет. Раз я сейчас в этот самый момент, снюсь себе в этом теле, значит, оно моё, и точка. А то начнёшь сомневаться и загоняться – и так и до шизофрении недалеко.
Из одежды на мне – неприметное серое платье из льна, кожаные башмаки со стоптанными задниками, на плечах плащ без рукавов, зато с капюшоном и завязками под горлом. М-да. Небогато и по-средневековому убого как-то, что ли.
Но всё равно прикольно!
Губы сами собой растянулись в улыбке.
– Радуйся, пока можешь, – злорадно процедила тьма, от которой не укрылась перемена в моём настроении. И вот тон этот мне совсем не понравился.
– Порадуюсь, не сомневайся, – заверила я хамоватую тьму, поднимаясь и отряхивая травинки с плаща.
***
Судя по смуглому цвету кожи, тот, что называют кофе с молоком, нет, пожалуй, всё же со сливками, слишком уж холёный цвет этот получился, такой бывает, когда в кофе щедро добавили карамель, по изящным кистям с длинными пальцами и тонкой кости, внешность мне досталась довольно-таки экзотичная. А тело неведомой Инки – совсем юным. Это я поняла не столько даже по нежной, как у ребёнка, коже, но и по внутренним ощущениям. Только в юности переполняет изнутри такая необъяснимая, пузырящаяся лёгкость, желание и, главное, готовность свернуть горы! Забытое ощущение, чего уж там…