Лишний близнец - стр. 9
– Простите, Коля, – спросил я, с трудом оторвав взгляд от кошмарного зрелища. – Но за что вы рассердились на свою жену?
– Как за что? За измену, вот за что! – откликнулся Коля.
– Да не рожала я его! – взмолилась Клава. – Христом богом клянусь, не рожала. Я одного рожала и одного домой принесла. Неужели бы я не заметила, когда второго рожала?
– Вряд ли это возможно, – поддержал я Клаву.
– А я говорю – это заговор! – настаивал Коля. – Ты одного от меня родила, а второго потом, специально, потому что не мой он ребенок, а плод измены.
– Так это с кем я тебе, дурак, изменяла?
Молодые супруги вновь начали сражение, но убежать с поля боя мы с Нилой не могли, потому что присутствовали при странной загадке мироздания, а загадки требуют разрешения.
– Всем известно с кем! – кричал Коля. – С Гасаном из вашей конторы.
– Это чтобы я – с Гасаном?!
– Такие, как ты, только с Гасаном и могут!
– Да ты посмотри, глаза твои слепые! – возмутилась окончательно Клава. – Гасан – черный?
– Еще какой черный!
– И глаза у него черные?
– Ну и что?
– И кожа смуглая?
– Ни у что?
– И нос как дыня?
– Ну и что? Что? Что?!
– А то, что младенцы одинаковые и оба в тебя, подонок! Ты посмотри – глаза серые, носы курносые, губы наружу и уши вертикально!
– Клава права! – быстро произнесла моя жена, чтобы Коля не успел придумать какую-нибудь другую глупую версию. Нила, как и я, понимала, что дело куда сложнее, чем простая супружеская измена. При простой супружеской измене близнецы не рождаются с промежутком в пять дней. Не знает такого мировая наука.
– Ясно, – сказал Коля. – Я понял. Это не Гасан, а Пупенченко из Гортопа! И курносый, и глаза серые.
– А уши? – спросила Клава. – Уши у него прижатые, а вертикальные уши только у тебя и отросли, урод лопоухий!
Коля пощупал свои уши. Они и в самом деле выдавались вертикально к поверхности головы.
– Это ничего не значит, – сказал он. – В детстве у меня другие уши были.
– Что же это, я тебя с детства не знаю, что ли?
– И я твой характер с детства освоил! – произнес Коля.
Младенец справа заплакал. Он сучил ножками.
Мы все смотрели на него. Второй младенец повернул головку и тоже посмотрел на него. Господи, они были абсолютно похожи!
Но Коля сделал иной вывод.
– Вот, – сказал он, – правый – это мой. Я чувствую. Он плачет и страдает от твоей, Клавка, подлой измены!
И тут, как бы подслушав обвинения Коли, второй малыш зарыдал так, что правый перестал плакать и воззрился на брата.
И правда, я уже не мог называть их иначе как братьями, близнецами, хотя этого и быть не могло.
– Послушай, Коля, – сказала моя супруга, – ты можешь шуметь и бить посуду, как тебе хочется, но твоя жена здесь не виновата. Она в себе носила только одного младенца, это может Дина Иосифовна подтвердить. И я сама Клаву у роддома встречала, и ты сам младенца на руках нес. И он был один.