Лисёнок и прочие неприятности бандита - стр. 4
— И я растолстею, — тихо признала я очевидное, почувствовав, как во рту скапливается слюна.
Даже бабушкино замечание про присмотреться к Василию оставила без внимания. Бабулечка у меня в силу возраста не видит очевидного. Наивна, как ребёнок…
Тут же и ежу ясно, кто такой этот Василий на самом деле. Бандит. Бандит типичный, подвид обыкновенный. И на это указывали не только его хмурый вид и моя интуиция. Нет, нет и нет. Ещё были факты. Как в моих любимых детективах.
Во-первых, Василий практически лысый. Разве фермеры так стригутся? Никогда подобного не видела.
Во-вторых, торс Василия, который я случайно успела сонно рассмотреть, был покрыт татуировками. И отнюдь не любимые питомцы и картошка там были изображены во славу фермерства! Там были какие-то символы, кажется, чей-то оскал… нужно будет в интернете посмотреть, что это значит… Я где-то читала, что в каждой тюрьме заключенным делают татуировки с определенными изображениями, указывающими на место самого заключения…
В-третьих, сам его торс. Разве у фермеров может быть настолько развита мускулатура? Нет, я всё могу понять, физический труд и прочее… но не настолько же! Разве можно, копая картошку, заработать себе такие кубики? Если бы так было, у нас бы все мужчины поголовно занимались фермерством.
— Кушай, кушай, хумер будущий, прости Господи, — причитала бабушка, подливая мне чая в кружку.
— Гру-мер, — жуя ватрушку, по слогам поправила я её.
— Вот, худая какая… ну ничего, откормим. Да, Васенька?
— Хм, — чуть не поперхнулась я, испугавшись, что бандит снова вернулся.
Но, к счастью, нет. Это пришёл Васька, который кот, и начал громко урчать, потираясь мордой о бабушкины ноги.
— Бабуль, — откинувшись на поскрипывающем стуле, я осторожно решила уточнить: — А давно к тебе Василий приходит?
— Так это, — удивлённо посмотрела на меня бабушка. — Лет семь уже как. Я как-то вечером овец управила, домой вернулась. Гляжу, лежит на кровати. Грязный весь! Орёт! А пахло-то как! Я думала, с ума сойду. Всё покрывало загажено… И Мурка рядом скачет, мяукает, показывает дитё своё. Окотилась, дурында, в выгребной яме с навозом, там котёнка и держала, пока глаза не открыл. А как открыл, вот и притащила в дом…
— Бабуль! — я встряхнула головой, прогоняя из мыслей образ грязного и дурно пахнущего бандита, развалившегося на кровати рядом с орущей Муркой. — Я не про кота! Я про этого, — я мотнула головой в сторону окна, из которого до нас доносились звуки орудующего топора. — Василия-помощника.
— А, Васенька, — тут же заулыбалась бабушка. — Так, считай, года два уже. Как только он сюда перебрался.