Лиса. Личные хроники русской смуты - стр. 23
Неразрешимая задача!
Но своего Володю она всё же «вычислила». Он сидел на скамейке и строгал из молодой веточки вербы свистульку. У него был тот самый ножичек, которым солдат Володя откалывал слипшиеся леденцы из запавшей в память пёстрой металлической коробочки. Галочка остановилась напротив него и, уперев кулачки в бедра, возмутилась:
– Володя, а для чего Вы передаете мне приветы от самого себя, если Вы и есть тот самый Володя?
– И действительно, глупо получается, – обезоруживающе улыбнулся Володя.
Галя обмерла. У него была завораживающая улыбка.
Шикарная была улыбка.
Потом они частенько гуляли на бульваре, мечтая о будущем и, в конце концов, решили, что оно у них будет общее. Володя стал приходить к ним в дом. Родители ничего не имели против такой дружбы. Отец усаживал потенциального зятя рядом, и подолгу рассказывал о своей нелёгкой жизни. Галя изредка пыталась его остановить, стыдясь каких-то касающихся её детства подробностей, но мужчины на неё дружно шикали и возвращались к прерванному разговору.
– Он должен всё про нас знать! – важно говорил отец.
– Мне интересно! – подтверждал Володя.
Дело шло к свадьбе. Но большой, главный разговор был ещё впереди.
– Володя, об одном прошу, – как-то признался отец, – не выполнил я одного обещания перед Галей, не пошил ей платья шерстяного бордового. Сам себе обещал… Давно уже, ещё на её совершеннолетие. Тогда не получилось, а сейчас старый становлюсь, боюсь, не успею. Ты уж уважь старика, справь ей к свадьбе новое платье. И мне будет не стыдно, и дочке приятное сделаешь.
– Конечно, дядя Лёня. Сделаю! – охотно пообещал Володя.
Напряжённо ожидавший ответа отец облегчённо выдохнул.
– Спасибо, сынок, теперь и умирать не страшно. В хорошие руки дочку отдаю.
– Перестаньте, дядь Лёнь, не надо о плохом. Вам ещё жить и жить. Побежал я на службу, а завтра вечером приду к Вам с официальным предложением! Я уже и от мамы письмо получил, она согласная.
Володя простился, и Галя пошла его провожать.
До самой трамвайной остановки они шли счастливые и, крепко держась за руки, дышали морским воздухом, приятнее которого не было ничего на свете. Это был запах счастья. У счастья был запах засохших водорослей, и вся набережная пахла их счастьем.
Лишь шагнув на подножку трамвая, Володя выпустил её пальцы:
– Завтра вечером буду…
Когда вагончик тронулся, Володя так и остался стоять на его подножке – так ему была видна оставшаяся на остановке Галя. А та ещё долго стояла и смотрела вслед уходящему трамваю. Ей очень не хотелось расставаться, но счастье было так близко, что несколько часов можно было и потерпеть.