Лис, который раскрашивал зори (сборник) - стр. 11

Дальше улочки пошли уже, дома становились изящней от квартала к кварталу. От моих размашистых шагов поголовье мелких големов-трубочистов, осмелевших и спустившихся на мостовую, шугалось назад в водосточные трубы да на крышу: я ходил не так, как прогуливаются достопочтенные дамы и господа, что здесь живут.

Первым делом нужно было зайти в банк. Заведение, когда я добрался до него, уже закрывалось, но клерк задержался и, ловко шевеля механическими сочленениями пальцев, рассчитал мне мою часть платы за выполненный заказ, а остаток средств отправил на счёт «Северного сияния» и головного отделения ПОРЗа в пропорциях, установленных купчей на услуги банка.

Мой счёт − это то, что причитается всей команде Лёгкой. Там и её, и наши с Реком здравоохранение, и судебное призрение, одежда и даже еда. Как корпорация, ПОРЗ оплачивает нам только жильё и материалы для работы, которые я заказываю с неизменной бережливостью.

На том, чтобы быть для своей команды главным по социальной защите, я настоял лично − я Лёгкую купил, мне и остальное решать. Слышал я, как бывает − даст ПОРЗ не те запчасти, что нужны, и привет. А так нельзя − это небо, это наши жизни. Уж лучше я сам не доем, но ворчунья моя будет в порядке (такое у нас, кстати, порой бывало).

Размышляя именно об этом, после банка я прямой наводкой направился в стол приёма заказов, чтобы купить кое-что новое в моторный отсек. Не нравился мне там звук в последнее время. Рек ничего такого не слышал, но он ещё мелкий, не наловчился ещё, а у меня хвост чувствовал − пора отправлять под замену часть деталей. Да, не буду спорить − они нормально выглядели, но − пора.

Я пробежался за вывернувшим из проулка трамваем, сопящим белым паром, и успел на подножку. Кондуктор меланхолично проверил моё назначение на транспорт, и, выяснив, что такового не имею, спровадил на следующей же остановке − а мне туда и надо. До стола заказов я добрался, к сожалению, когда уже было закрыто. Часовой башни из узкой улочки не было видно, и поэтому здесь частенько закрывались раньше срока и открывались тоже. А иногда позже. Я говорил уже много раз Дивену: поставь ты сюда зеркало, пусть народ живёт в ритме города, а он всё отшучивается − мол, не оплатили.

Дивен − это мой друг − кот-оборотень с часовой башни, подмастерье. Я над ним часто шучу: возмужаешь − станешь часовых дел придурком, потому что такие, как ты, никогда не становятся мастерами. А он мне − подобное, говорит, стремится к подобному. Это он о нашей, стало быть, дружбе так философствует.

Подёргав ещё немного дверь, я вынужденно перенёс заказ запчастей на завтра и отправился в бар в центральной части города. Деревья на бульваре звенели механическими кронами, заря была мягкой, как под покраску, но сегодняшнее небо никто не заказывал, и было оно диким, было оно девственным, было оно таким, каким раньше были все зори на свете. Ветра тоже почти не было, а тот, что пролетал, делал это ненавязчиво и с одной только целью − чтобы листва чуть побренчала да пустила на мостовую пару бликов − не висеть же ей, в конце концов, без дела.