Лис и Теа.Роквью - стр. 4
Их было семнадцать.
У каждой из них были семьи, мечты и стремления. Мой отец забрал их всех.
И, кажется, я была последней, у кого он все это отнял.
Ах да, еще у меня был парень, но и он бесследно испарился. В вечер ареста отца я видела Дарена в последний раз. Я несколько раз приходила в заброшенный домик, но все, что там осталось это несколько окурков "Честера", пара использованных презервативов и тот самый матрас, на котором я лишилась девственности.
Там было сыро и холодно, как в моей душе.
За последний месяц я много плакала, мало спала и практически ничего не ела. Миссис Гилмор пригрозила, что, если так пойдет и дальше ей придется положить меня в клинику, чтобы мной занялись специалисты. После этого разговора я с силой запихнула в себя тарелку куриного супа и банановый йогурт. Через десять минут все это оказалось в унитазе. Так происходило каждый раз. Тошнота стала моим ежедневным спутником, а потом, в один из дней, который был похож на все предыдущие, миссис Гилмор велела мне сделать тест на беременность.
И этот день не был похож на предыдущие.
Я помню, как в наш последний вечер Дарен поцеловал меня, а потом отпустил.
Но я до сих пор его не отпустила…
Глава 1
Теа
Наши дни.
Мне всегда нравилось выступать на сцене. Волнение, смешанное с приятным предвкушением, разливалось по всему телу лишь стоило мне ступить на выложенный паркетом пол концертного зала.
Я слышу первые аккорды и выхожу на середину сцены. Подхожу к одиноко стоящему микрофону и делаю глубокий вдох. На мне надет старый, видавший виды, жакет, черные расклешенные брюки и кроссовки, но я представляю себя в дизайнерском платье от «Carla Ruiz».
Каждый нерв в моем теле натягивается подобно гитарной струне, когда я размыкаю губы и начинаю петь.
Импульсы счастья нарастают в груди, от осознания того, что эти две с половиной минуты принадлежат лишь мне. Я пою о том, чего лишилась и о том, что мне несомненно хотелось бы возвратить, хотя в глубине души я понимаю, что это мало возможно.
Грудь жжет и покалывает от непривычного недостатка кислорода, а на глазах выступают слезы, но уже через мгновение неприятные ощущения сменяются давно забытым чувством полного удовлетворения.
Боже, это невероятно!
Моя душа оживает, а мысли отключаются. Голос рвется наружу, а сердце перестает болеть. И я знаю, что как только эти две минуты закончатся я снова умру.
Несколько слезинок скатываются по моей щеке, оседая на губах и я чувствую их солоноватый привкус.
«Малышка, твой голос станет спасением для многих. Но первым кто найдет в нем утешение, будешь ты сама».