Лирика (сборник) - стр. 2

Зрелые годы Бориса Пастернака пришлись на трагически тяжелое время. Причем это касалось не только внешних событий жизни, но, что для художника было особенно трудно, – обстоятельств, связанных с его призванием. Распад форм, господство мертвого идеологического теоретизирования и подчиненной политическим целям критики привели к замене профессионального искусства ремеслом дурного вкуса. Постоянное противоборство с царящей и торжествующей пошлостью требовало смелости и риска, умения не прерывать работу в самые тревожные и угрожающие времена. В конце жизни Пастернак позволил себе признать: «…По слепой игре судьбы мне посчастливилось высказаться полностью, и то самое, чем мы привыкли жертвовать и что есть самое лучшее в нас, – художник оказался в моем случае незатертым и нерастоптанным».

Для поколения своих читателей Пастернак всегда оставался любим и значителен, как чистый звук в оглушающем шуме своей эпохи. С начала 1920-х годов они привыкли выделять его и в каждом его стихотворном сборнике видели насущную необходимость и значительное событие своей духовной жизни. Его книги появлялись редко, стихи ходили в списках, их запоминали и знали наизусть.

Пробудившиеся в конце войны надежды на избавление от ужасов 1930-х годов составили историческое содержание первых послевоенных лет и пробудили в поэте необходимость написать большое прозаическое произведение, содержательное и доступное, куда, «как звездные вкрапления», включались бы давно продуманные мысли о жизни и красоте как «свете повседневности».

Роман «Доктор Живаго» и стихи, написанные от имени героя, стали выражением радости, превозмогающей страх смерти.

Передавая стихи к роману своему герою, Пастернак получил возможность сделать новый шаг в сторону большей прозрачности стиля и ясности продуманной и определившейся мысли.

С изданием романа за границей к поэту пришла всемирная известность. Одновременно на родине роман был признан клеветой на советскую действительность, а его публикация – предательством. Особый взрыв ненависти вызвало присуждение Пастернаку Нобелевской премии.

Начавшаяся идеологическая кампания травли заставила его отказаться от нее и не ездить в Швецию.

Последней книгой стихов Пастернака стала рукописная тетрадь «Когда разгуляется», оставшаяся неизданной на родине при его жизни. Тяжелая обстановка и гонения сказались на его здоровье и ускорили смерть.

Классическая драма судьбы русского поэта была им доиграна до конца.

Он нередко предчувствовал такой исход, – и еще в 1932 году писал сестре, со всей ответственностью сознавая сделанный выбор: