«Линкольн» для адвоката - стр. 29
То, что Стикс назвал свое имя и фамилию, было также паролем. Он давал мне понять, что действует по определенному сценарию.
– Вы здесь на фрилансе или от какой-то телевизионной компании? – спросил я.
– Я действую на свой страх и риск.
– Как вы узнали об этом деле?
Он пожал плечами, словно не хотел отвечать.
– Есть источник. Коп.
Я понимающе кивнул. Джиллен был своим и играл по правилам.
– Сколько вы получите за свой материал, если продадите его новостному каналу?
– Бывает по-всякому. Я беру семьсот пятьдесят за эксклюзивный материал и пятьсот за обычный.
«Обычный» означало, что режиссер информационной программы, покупающий у него запись, знает, что тот имеет право продать отснятый материал конкурирующему каналу. Я обратил внимание, что Джиллен вдвое повысил свои обычные расценки. Хороший ход. Вероятно, пока снимал, он слушал, что говорилось в зале суда.
– Вот что, – сказал я. – Как вы смотрите на то, что мы прямо сейчас купим у вас материал по цене эксклюзивного?
Джиллен держался превосходно. Он помялся в нерешительности, как если бы сомневался в этическом аспекте предложения.
– Ну хорошо, пускай будет тысяча, – добавил я.
– Ладно, – сдался он. – Пленка ваша.
Пока Джиллен ставил камеру на пол и вынимал из нее пленку, я вытащил из кармана пачку наличных и отложил двенадцать сотен из «ангельских» денег, что дал мне по дороге Тедди Фогель. Потом повернулся к Доббсу:
– Могу я это израсходовать?
– Вне всякого сомнения, – заверил он, широко улыбаясь.
Я обменял наличные на пленку и поблагодарил Стикса. Тот убрал деньги в карман и зашагал в направлении лифтов счастливым человеком.
– Замечательно, – сказал Доббс. – Нам необходимо во что бы то ни стало воспрепятствовать огласке. Эта пленка могла бы буквально уничтожить семейный бизнес, попади она… По правде сказать, полагаю, это одна из причин, по которой миссис Виндзор отсутствовала сегодня. Она не хотела, чтобы ее узнали.
– Что ж, если история получит дальнейшее развитие, нам придется это обсудить. В то же время я сделаю все, что в моих силах, дабы избежать огласки.
– Спасибо.
Его сотовый начал вызванивать какую-то мелодию – Баха или Бетховена, а может, еще какого-нибудь классика, – не защищенную авторским правом, и Доббс, вытащив аппарат из кармана пиджака, посмотрел на маленький экран.
– Это она.
– Тогда я вас оставлю.
Удаляясь, я слышал, как Доббс говорит:
– Мэри, все под контролем. Нам надо сосредоточить усилия на том, чтобы освободить его из-под ареста. Потребуется небольшая сумма…
Вызвав лифт, я думал о том, что имею дело с клиентом и семьей, для которых один миллион долларов – «небольшая сумма», а для меня – абсолютно непостижимая. Мои мысли скользнули назад, к комментарию, который Доббс высказал по поводу моего клиента. Вообще-то говоря, у меня в гардеробе не было костюма дешевле шестисот долларов и я всегда чувствовал себя хорошо и уверенно в любом из них. Меня интересовало, сказал ли он это, чтобы оскорбить, или же имел какие-то иные намерения – возможно, пытался уже сейчас, на ранней стадии, установить свой контроль надо мной и над ходом дела. Я решил держать с Доббсом ухо востро. Подпускать, но не перебарщивать.