Линия жизни. Книга первая - стр. 38
Из училища принесли пару матрасов, одеяла, подушки и, устроившись у порога, после трудного первого дня мгновенно заснули.
Среди ночи я проснулся от того, что какая-то тёплая жидкость заливала мне бок. Оказалось, что мой сосед элементарно обоссался, ну, естественно, мокрым оказался и я. С возгласами возмущения я тут же растолкал Толика, но был ли смысл возмущаться, когда дело уже сделано!
Кое-как дождавшись утра, мы потащили всё наше хозяйство во двор – сушить, а затем попёрлись в училище поглощать знания. По дороге Толик пытался втолковать мне, что всё это случайность, что просто выпил на ночь много воды, да ещё за день устал чертовски… Но когда через некоторое время он обоссал меня повторно, я понял, что вода и усталость тут не при чём.
Попал я с ним, конечно, в ситуацию, ведь там, где мы жили, душа не было, а ходить на учёбу и на практику, когда от тебя несёт мочой, как-то некомфортно, тем более, я, с лёгкой руки того же Толика, был старостой, каким-никаким начальником.
Тут я вспомнил роман Ремарка «Три товарища», в котором фельдфебель укладывает двух солдат, страдающих энурезом, на одну двухъярусную кровать, причём поочерёдно меняя их местами: сегодня сверху спит один, завтра – другой. А тут и этого не надо делать: лежим рядом, и оба в моче.
Пришлось вырабатывать систему: я старался не спать часов до двенадцати, будил Толика, выгонял его до ветру и тогда спокойно засыпал, или, когда было тепло, делал из одеяла валик и клал между нами. Но если по какой-то причине я не мог соблюсти эти условия, непременно оказывался мокрым.
Так продолжалось два месяца. В конце мая я, наконец, получил место в общежитии, и муки мои закончились. Толик остался на квартире.
Красота требует жертв. 1961год
В июне шестьдесят первого, во время каникул, я поехал в Свердловск на операцию: исправлять косоглазие. Ещё в школе, во время зимних каникул, я уже пытался как-то решить этот вопрос: Ляля, старшая дочь тёти Физы и дяди Гани, училась тогда в медицинском техникуме и взялась мне помочь. Запись на операцию проходила в помещении на улице Розы Люксембург, у Центральной гостиницы – там, где теперь располагается областной кожвендиспансер.
Рано утром я отправился туда. У кабинета собралась огромная очередь. Простояв часа три, я потерял всякую надежду попасть на приём, так как очередь двигалась очень медленно, но тут неожиданно появилась моя симпатичная тётя Ляля. С удивлением отметив, что я ещё так далеко, она вынула из сумочки белый халат, надела его и быстро впорхнула в кабинет, где шла запись. Спустя некоторое время она так же быстро выпорхнула оттуда, взяла меня за руку и, ни с кем не объясняясь, втащила в кабинет. Немного погодя ко мне подошёл довольно пожилой доктор, посмотрел мои глаза, порасспрашивал, как и почему это произошло, подвёл к женщине-регистратору и велел ей записать меня на операцию на лето.