Линия разграничения - стр. 3

А как насчёт нестабильной, с той же неиссякаемой ненавистью к оппоненту по региону – “Демократическому альянсу”, не позволившего погрязнуть бывшей столице вместе с наиболее крупными городами в жаре огня конфедеративного разгула. Наиболее влиятельные высшие военные чины, низвергнув президента и приостановив работу парламента, тотчас опёршись на большинство, объявили в подконтрольных регионах военное положение. Власть военного диктата, не знающая самого слова отказа, будь ты за или против в сей братоубийственной войне, рано или поздно, но тебе придётся сделать выбор стороны.

Возвращаясь обратно, на расстояние десяти с лишним километров от прифронтовой зоны, где теперь не видны длинные пулемётные ленты трассеров, автобус завернёт в свой последний круг. У улицы кедровой рощи, дом двадцать один с маркировкой “А”, пустившись в повторение, помогая кому-то в сих словах отыскать уверенность и поднять дух, в иных взывая проявление глубоко спрятанных от чужих глаз слёз страха и безнадёжности. Примерно за час-полчаса до рассвета, проезжая мимо одной неприглядной шестиэтажки с громадными трещинами и выбоинами от попаданий снарядов. Большинством не разрываясь, а прошивая верно тонкую ткань, вместе с собой, наружу унося и всё содержимое в местах поражения. В завершении, на новый лад замычав старым, но известным мотивом:

– Добрые жители Конфедерации! Помните, что только путём самоотдачи и самопожертвования мы сумеем изгнать ту нечисть, что покусилось на наше имущество, наши земли. На наши права и свободы. Они кричали – нам нужны рабы…

Под нескончаемо льющуюся истерию, в состоянии пробудить не то, что живых, но и даже намертво спящих, Элиза тем временем спокойно готовилась к выходу из дома, заплетая хвост и покрывая голову платком. Через шею и на другую сторону плеча, перекинув ремень сумки, сунув во внутрь один единственный, выторгованный за пару консервированных банок фруктов и кожаный кошелёк, учебник по терапии.

Взявшись обеими руками, она отодвинет засов входной двери, выйдя в осыпавшийся и видавший лучшие дни подъезд собственного дома. В очередной раз, сдерживая данное семь месяцев назад слово, Элиза дёрнет дверную ручку квартиры, напротив. Надавит сильнее, едва потянет, чтобы быть до конца уверенной в исключении возможности взлома, хотя, что в наше время можно украсть? Удосужившись, не торопясь, спускаясь вниз.

Однажды, она уже старалась выкинуть это из головы. Правда всякий раз, стоит ей задуматься, как вот перед сном или в минуты полноценного покоя, всплывал из памяти образ. Голос тихого и дружелюбного ко всем соседа, профессора высшей экономики Никольского. С его приятными и главное понятными любому историями экономических моделей работы предприятий, возможностей решения кризисных ситуаций при санации организаций и детального расписания затрат бюджетов семей. Прежде, чем быть насильно отправленным туда, о чём вам никто и никогда не скажет вслух. Вломившись рано утром к спящему в квартиру, реже, не на виду у всех, а подбирая на улице. Когда не понимающего в чём же конкретно проблема седого с узенькими очками профессора, под обе руки насильно затаскивают в спецтранспорт. Крепкие люди, с не менее крепкими магазинными самозарядными винтовками, волокут тебя прочь.