Линга Шарира. Третье возрождение Феникса - стр. 6
И денег почти нет, пенсия только на следующей неделе. За какой хрен коляску ремонтировать? Теперь даже без хлеба придется сидеть. На улицу как выбираться? Ползком? Артем чуть не застонал от досады, стиснул зубы и сжал кисть в кулак, давно не стриженые ногти вонзились в ладонь.
Не дождетесь, суки!
– Ясно, – распрямляясь, сказал капитан, – сварка нужна.
У него в руке появилась маленькая пластмассовая коробочка, неярко засветилась зеленым.
Сотовый, – догадался Артем, – престижная игрушка, наверное, бешеных денег стоит.
– Алло, Митрич, это Ерохин беспокоит, – протараторил капитан в трубку, – записывай адрес.
Он быстро и без запинки продиктовал адрес Артема.
Странно, подумал Артем, откуда случайный прохожий знает номер моей квартиры? То есть, он не просто шел мимо и увидел драку?
– Возьми с собой инструмент и сварочный аппарат прихвати. Тут моему другу, – Ерохин внезапно подмигнул Артему, – нужно инвалидное кресло слегка подшаманить.
Несколько секунд слушал неразборчивое бульканье в трубке.
– Нет, Митрич, до утра никак, он же без него, как без рук, – Ерохин на секунду замялся, – ну в смысле, как без ног. За сколько сможешь добраться? Сорок минут? Отлично, нас устраивает. Да, как обычно. Я завтра к тебе заеду, пузырь завезу.
Ерохин нажал отбой, и спрятал телефон в карман.
– Ну, рассказывай, как же тебя угораздило? – он кивнул на ноги парня, – Чеченская?
– А что тут рассказывать? Духи в зеленке растяжку поставили. Слишком поздно заметил, ребят предупредить успел, а сам…
– Ладно, не дрейфь, парень. Что-нибудь придумаем. Коляску я тебе новую привезу, но только дня через три-четыре. Раньше – никак. А эту сейчас Митрич починит. Поехали, что ли?
Он ухватил коляску спереди и потащил по ступенькам. Артем, как мог, помогал ему одним колесом.
– А пока мы с тобой слесаря ждем, дружище Артем, ответь, тебе часто снятся сны?
Глава 2
Россия. Московская обл. г Химки.
27 января. 2003 г. 06:10
***
Во сне Лена опять рисовала свою Картину…
Семен Михайлович, преподаватель по изобразительному искусству, неоднократно поправлял, – Елена, нужно говорить «писала». Она всегда соглашалась, не спорила, не вступала в дискуссию, ничего не доказывала старому и мудрому учителю. Только мысленно произносила, – все пишут, а я рисую. И даже сама не знала, почему так поступала.
Что это было? Глупое упрямство, желание противоречить авторитетам, отстаивание собственных убеждений, пусть даже и не всегда верных? Скорее всего, нет. Где-то там глубоко внутри себя она знала, что права. Чтобы не утверждал Семен Михайлович и орфографические словари, но пишут книги, а картины все-таки рисуют.