Линейцы - стр. 37
– Ну, так на то он и аул, – привычно покивал старый казак. – Ты б поспала-от, болезная… Ночью хлопцы смену держать станут.
– Эти двое? Тогда я точно не усну.
– Болезная?! – на серьёзных щах, мгновенно вскинулся Барлога. – Здесь болеть нельзя! Как подпоручик и старший по званию приказываю вам немедленно прилечь, выпив чего-нибудь горячего с малиной. Заур, у тебя противовирусное есть? Хотя кого я спрашиваю, на тебе самом вирусов, как на собаке Зулейке! Значит так, Татьяна Бескровная, утром вы возвращаетесь в лагерь и без справки от врача, или лекаря, или коновала из больницы или госпиталя, или ветеринарки сюда ни ногой!
– Болезная – так энто значит «любимая, родная». Болею за тебя, волнуюсь, стало быть, – не оборачиваясь, через плечо бросила казачка. – Совсем ты-от человеческого языка не знаешь, не русский, что ль?
Все трое покосились на покрасневшего студента и вернулись к своим делам. Чувствуя себя полным идиотом, Вася ещё побушевал минуты две-три, изображая чрезмерно заботливого отца-командира, но быстро притух. В конце концов, он прекрасно отдавал себе отчёт, кто тут на самом деле главный и чего стоит каждый из них на передовой.
– Просто хотел немножечко понравиться, – вслух бормотал он себе под нос, в позе лермонтовского Печорина встав у входа в пещеру и любуясь звёздами над головой.
На Кавказе они невероятно яркие, разноцветные, пульсирующие, как на картинах Ван Гога, и благодаря высоте гор кажутся удивительно близкими. Так что если, к примеру, падает звезда, то спешишь не загадать желание, а сразу подставить ладонь…
– Ты чего всколготился-то, офицерик? – бесшумно подошёл дед Ерошка, и в голосе его не было ни укора, ни насмешки. – Из-за Таньки моей? Так-от плюнь, да и забудь! Твоё дело службу справить, ты думай, как бы нам ту Линию подвинуть!
– Дедуль, вот оно мне… как бы поделикатнее выразиться… матом нельзя?
– Нельзя, в секрете стоим, а на речь-то матерную всяка нечиста сила, знаешь, как падка?
– Ши-кар-дос… – У Василия реально пухла голова от всех этих местных закидонов.
– Энто чё значит-то? Поди, богохульствие какое? – заинтересовался старик, мысленно перекатывая новое словно на языке, как горошину. Потом коротко рассмеялся: – Тока долго не стой. Тут, бывалоча, по ночи демоны горные низко летают. Коли взглядом с человеком встретятся, так того-от прям на месте и разорвёт!
И хотя студент двадцать первого века был готов до хрипоты дискутировать с пожилым пластуном века девятнадцатого на тему мифов и заблуждений, но что-то в глубине души подсказывало ему: этот теологический спор не выиграть. Речь о каких-то неполных трёх столетиях, а задумайтесь, насколько катастрофично и безоглядно изменился окружающий мир!