Лиловый рай. Роман. Том первый - стр. 50
– Парень, у меня должны быть гарантии.
– Понимаю, сеньор Форцани. Я дам вам гарантии. Я буду сидеть завтра в четыре часа пополудни в кафе «Безумный мышонок», что в Санта-Монике. У меня в руках будет синяя папка, и, уходя, я оставлю её на столе. В папке – часть отснятого материала. Очень небольшая часть, сеньор Форцани. Через два часа после того, как ваши люди заберут папку, я позвоню и выслушаю ваш ответ.
– Ладно. Попробуем.
Карлито Форцани положил трубку и задал один-единственный вопрос напряжённо ожидавшим окончания разговора парням:
– Кто придумывает эти чёртовы названия для кафе?
Молодой, набирающий силу клан дона Форцани стал наступать дону Паоло на пятки уже лет пять назад, но для того, чтобы окончательно уничтожить могучего соперника, людям Форцани не хватало ни сил, ни мозгов. Однако пару лет назад глава клана, амбициозный, но недалёкий Джонни Форцани, умер, его место занял его сын Карлито, и с тех пор всё изменилось.
Карлито Форцани выглядел настоящим недорослем на фоне традиционных калифорнийских главарей, но Стив недаром обладал способностями к прогнозам и стратегии и, когда Карлито заступил на пост главы клана, сказал Джанни, что именно с ним можно будет договориться о совместных усилиях по устранению дона Паоло.
– Карлито – тот, кого мы с тобой ждали столько лет, Джан, – сказал Стив. – Он хитёр и беспринципен, а ещё он сотрудничает с ФБР.
– Откуда ты знаешь?
– Оттуда, Джан. Какая тебе разница? Мы поставим на него. Приступай.
И Джанни стал действовать.
– О Мадонна! Это же младший сыночек дона Паоло! Лопни мои глаза, дон Карлито умрёт от удивления! Какие времена настали, Чако, какие времена! Родной сын предаёт отца! Прав дон Карлито, когда говорит, что мафия меняется. Разве можно было ещё пару десятков лет назад представить что-либо подобное?! Господь удивляется, глядя на нас, да нет, Чако, не удивляется, он потрясён! Как мне смотреть в глаза собственному сыну после того, что я увидел сегодня?!
– Хватит болтать. Видишь, он встаёт? Вон и папку оставил. Иди…
Закрученный механизм предательства нельзя остановить, потому что, даже если предатель остановится на полпути, сама возможность свершения предательства меняет его изнутри.
Предатель всегда осознаёт факт своего предательства и становится его частью. Это неизбежно, потому что для свершения предательства нужны ум и воля, а откуда их взять, если не из себя? Предательство малодушно, и одновременно это акт смелости.
Или отчаяния.
Для кого как.
– Значит, так. Давай ещё раз. По нашему вызову приезжает разносчик пиццы. На глазах у всех приезжает, ранним утром. Мы долго слушаем ругань дона за то, что вызвали курьера на дом. Затем каемся. Разносчик, конечно, уезжает, но уже с дубликатом ключей от задних ворот, а мы жрём эту чёртову пиццу, тоже на глазах у всех. Через два часа ты перекидываешься парой слов с охранником у этих самых ворот, затем угощаешь его колой, которую вроде бы открываешь у него на глазах. Он вырубается через минуту, цианид действует быстро, а через две минуты мы с тобой устраиваем дебош со стороны фасада. Парни, конечно, бросаются нас разнимать. Надеюсь, ты понимаешь, что я буду бить тебя по-настоящему. Пока идёт разборка, люди Форцани проникают на территорию с той стороны, где ты отравил охранника. Начнётся пальба, а мы с тобой побежим защищать дона, поскольку это наша прямая обязанность и все знают о ней. Дон не полезет в бункер до последнего, уж я-то выучил его повадки наизусть, поэтому у нас будет немного времени, и люди Форцани будут помнить об этом.