Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года - стр. 75
Художник Валентини за многие годы пребывания в России совершенно обрусел. Сожительница его жила в Петербурге с детства. Никогда и ни у кого это гражданское супружество никаких подозрений не вызывало.
Когда в 1916-м году создавался процесс об измене военного министра, Валентини и его сожительница были заподозрены в шпионаже, а переезд на их квартиру Сухомлинова стал истолковываться как его причастность к нему. Нелепость подобного предположения должна была быть очевидной всякому здравомыслящему человеку. Военный министр-шпион, имея полную возможность вести себя скромно и прятать свои связи с соучастниками, открыто поселяется в квартире германского шпиона, чем, не содействуя ни в каком отношении шпионажу, он без всякой надобности подвергает свою организацию риску быть обнаруженным. Вероятно, это соображение и полная невозможность найти хоть какие-нибудь обличавшие Валентини и его сожительницу данные, и помешали включить этот эпизод в обвинительный акт, но он передавался из уст в уста и всегда с категорическим утверждением бесспорности преступного факта, использовать который препятствовала лишь невозможность добыть прямые улики.
В апреле 1916-го года, т. е. более полугода спустя после того, как Сухомлинов переехал на собственную квартиру, у него был внезапно произведен обыск. Он не дал, конечно, никаких результатов, но бывший военный министр был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Туда же впоследствии была посажена и его жена.
Когда по Высочайшему повелению состоялось назначение особой комиссии для расследования причин недостатка боевого снаряжения, главный военный прокурор генерал Макаренко>50 вызвал меня в Петербург и сообщил приблизительно следующее: «Председателем комиссии по делу генерала Сухомлинова назначен восьмидесятидвухлетний генерал Петров>51.
Вступая в девятый десяток жизни люди часто проявляют признаки детства, но особенность детей этого рода заключается в том, что «вундеркиндов» среди них не бывает никогда.
Поэтому, и так как Сухомлиновское дело, несомненно, станет предметом судебного разбирательства, то в состав следственной комиссии желательно включить лицо военно-судебного ведомства, знакомое с военными порядками и знающее военные законы. Прося меня добиться назначения такого лица, генерал Сухомлинов указал на Вас, как на желательного для него кандидата».
Вспоминаю этот разговор потому, что единственная беседа моя с военным министром Сухомлиновым сопровождалась не злобными, правда, но все же язвительными с его стороны насмешками по поводу сделанного мною тогда в его служебном кабинете доклада. Три года спустя то, над чем смеялся Сухомлиновминистр, побудило Сухомлинова-обвиняемого искать моего участия в расследование собственного дела.