Лик чудовища. В тени зла - стр. 93
- Нет, ослепил только.
- Ну может. Только мать с принцем пропали куда-то потом.
- Да не пропали они. Много лет скитались, а потом их в Венеции приняли. Он там и жил под именем Иштван Постум³¹.
- Вспомнил, вспомнил! – вскричал Богдэн и хлопнул по столу. - Он еще к Иштвану являлся и требовал, чтобы тот признал его королевское происхождение и герцогские доходы назначил.
- Угу, - буркнул Мирча. - Он самый и есть. Только Иштван родственничка новоявленного прогнал с позором.
- Так значит, это сынок Иштвана Постума на трон зарится?
- Он самый, - мрачно подтвердил Мирча.
- Ох, неладно-то как. Все рушится, все распадается. Сколько лет усилиями Белы, Иштвана и Ладислава пытались хоть какой-то мир в стране наладить, и все напрасно.
- Да разве они дадут, - горько усмехнулся Мирча. - Эти Чаки, Гередье и Абы готовы всех кровью залить, лишь бы свое урвать. Как собаки над куском мяса грызутся.
- Кстати, а с чего это Добар Гередье под опалу попал?
- Да кто ж сейчас толком поймет, за что? Может, ни за что, а может, потому что Гередье он. Жену-то свою, Елизавету Анжуйскую, Ласло четыре года назад в башню засадил.
- Что ж она натворила-то? Не того приголубила? – усмехнулся Богдэн, но Кателуца толкнула его локтем.
- Да нет, тут дело посерьезней. Заговор был: хотели Ласло отравить. Елизавета показала под страхом пытки на Николая Гередье. Ну и понеслось. Весь клан Гередье под нож пошел. Слухи ходят, что Гередье хотели власть в стране захватить. А другие говорят, не Гередье это, а хотела Елизавета мужа истребить по приказу Рима. Говорят, папа Николай IV хочет на нас с крестовым походом идти. Ересь и язычество искоренять. Мечом и огнем. Ну, и заодно земельку прихватить, - подмигнул глазом Мирча.
- Да-а, дела, - ошарашено сказал Богдэн.
- И вот что Ласло прикажете делать? Я же его почти с самого рождения знаю. Он ведь добрый парень. А лихой какой! Сядет на коня, и давай по степи скакать. Как на корсаков здорово охотится! Недаром его друзья Лашином зовут.
- Как-как? Лашин?
- Ну да, по-кунски значит «сокол». Он всегда соколом и летал. А сейчас совсем сник. Недавно заявил: «Все, терпения моего больше нет. Не гожусь я в короли. Если нехорош я для всего народа, если не принимают меня родственники отца, то хотя бы с родственниками матери помирюсь. Уйду я к куманам, попрошу у них прощения и буду с ними жить». И ушел-таки. Так сейчас в юрте и ночует. А друзья его: Узур, Тёртель, Кеменце и Алпар, - стерегут его. С ним в одной юрте спят, с ним на охоту ездят.
Луминица вдруг встрепенулась. Что-то знакомое послышалось ей в этих именах. Где-то она их слышала? Только вот где? Однако разговор не дал ей сосредоточиться на ускользающих воспоминаниях.