Лик чудовища. В тени зла - стр. 43
Голоса стали отдаляться.
Луминица с облегчением выдохнула. Она по-прежнему лежала на спине, а Тамаш зажимал ей рот. Локоть Тамаша, лежащий у Луминицы на груди, не давил на нее, но как будто жег девушку, и горячие волны расходились от этой точки по всему телу. Его рука, жесткая и шершавая, была горяча и пахла корой деревьев, какими-то горькими травами и овечьей кожей. Загорелое лицо и черные глаза на фоне серого неба были так близко от девушки, что у Луминицы вдруг закружилась голова, а тело стала сотрясать мелкая сладкая дрожь. Теплый дождик, даже не дождик, а редкие капли попадали ей на лицо, заставляя моргать мокрыми ресницами. Влажная молодая травка забивалась в уши и щекотала, а в спину впивались острые камни. Но серьезное лицо Тамаша приказывало не двигаться, и девушка молча повиновалась его приказу. Луминица не знала, ушли ли ее преследователи или нет, но она даже не пыталась убрать руку Тамаша со своего лица. Мир вокруг плыл на птичьих голосах, а взвихренное дождем небо осыпалось вниз теплыми брызгами. Луминице казалось, что она вот-вот оторвется от земли и упадет вниз, в эту серую хмарь, и только рука Тамаша держит ее, не давая оторваться от земной тверди. Ей хотелось, чтобы этот миг длился и длился.
Но вот Тамаш, коротко извинившись, убрал руку со рта Луминицы и осторожно подполз к краю скалы. Луминица перевернулась и последовала его примеру.
Она с удивлением обнаружила, как высоко они сумели подняться. Скала, на которой они лежали, выдавалась вперед, и с нее все было видно как на ладони. В прорехе деревьев Луминица увидела нескольких всадников, которые топтались на тропе. Вот из леса вышли другие, перекинули тело умершего на седло лошади, потом вскочили на своих коней и неторопливо затрусили, ведя нагруженную лошадь в поводу. Луминица обрадовалась, увидев, что ее коня никто не тронул. Он так и остался стоять, привязанный к ветке дерева.
- А вы молодец, госпожа, - услышала Луминица неожиданное замечание Тамаша. - Вон на какую кручу смогли за мной залезть. Те-то думали, что девчонка на это не способна. Не птичка, мол, чтобы летать.
Луминицу как будто жаром обдало от этого дружеского замечания. Она заглянула в насмешливые глаза юноши.
- Я, конечно, не птица, Тамаш, - сказала она, - но сюда точно взлетела, как на крыльях. Я полагаю, на крыльях страха.
Тамаш рассмеялся, обнажив крепкие белые зубы. Луминица вдруг подумала, как должна быть счастлива девушка, которую Тамаш выбрал в подружки. Ей вдруг захотелось стать той простой сельской девушкой, которую Тамаш, наверное, подкарауливает вечером около дома и потом в сумерках, прижав к стене дома, обнимает и целует, а та притворно отбивается и возмущается, но сама все больше и больше льнет к его стройному сильному телу. Острое разочарование пронзило Луминицу вдруг от понимания, что этого никогда не будет. Она смущенно отвела глаза и стала подниматься.