Лик чудовища. В сердце тьмы - стр. 13
Луминица расстроилась. Эта пропажа случилась уже второй раз. И в тот раз кулон чудом вернулся к ней. Его принес Тамаш. И вот снова оберег ускользнул от нее. К добру ли это? Луминица не могла отделаться от чувства, что судьба готовит ей какую-то неприятность. Настроение, и так не особенно веселое после вчерашней неудачи, омрачившееся после известия о возвращении кнеза и ставшее грустным после новости про Янко, упало окончательно.
- Ты не знаешь, Данута, куда мог деться мой кулон? – спросила она у пришедшей к ней подруги.
- Какой кулон?
- Такой, с зеленым камнем.
- Который на вас в мыльне был? Вы еще его сняли с себя?
- Да, Данута, он самый.
- Не знаю, госпожа. Жаль, если потерялся. Такой красивый камушек. И ценный, небось.
- Он дорог мне как подарок батюшки. Жаль. Если найдется, скажи мне.
- Непременно, госпожа. Мы гулять сегодня пойдем?
- Нет, Данута, сегодня нет. Ты иди к себе.
- Хорошо. Там тетушке Оане на кухне помощь нужна. Так я на кухне буду.
- Иди, Данута.
Луминица сочла, что уходить из замка, не повидав мужа, нельзя. Кнез вернулся домой, и жизнь Луминицы снова попала в полную зависимость от его прихотей и настроения. Только сейчас Луминица ощутила в полной мере, чего она лишилась с приездом мужа: пока кнеза не было, она могла дышать полной грудью, ходить, не пригибая голову, и говорить, не боясь быть услышанной. И это не говоря о безмятежных ночах. Но вот муж вернулся, и ее жизнь снова будет вогнана в железные рамки, устанавливаемые супругом и господином.
В ожидании мужа Луминица уселась в библиотеке. Ей почему-то припомнилась книга того грека-изобретателя, которая однажды попалась ей на глаза. Где же она была? Луминица взобралась на кресло и отодвинула книги на верхней полке. К счастью, фолиант стоял на месте, там, куда она его засунула в прошлый раз. Луминица спустилась вниз и взяла в руки текст, который ее так заинтересовал в прошлый раз.
Что ж. Теперь она знала и про consolamentum, и про то, что грек из Тулузы попал в замок Чанадина, убегая то ли от преследования католической церкви, то ли от своей совести. А можно ли убежать от своей совести, задумалась Луминица. Однозначно нет. Может быть, тот грек-механик искал успокоения и забвения от горя в своей работе? Скорее всего.
Луминица перечитала описания некоторых изобретений, которые так поразили ее в прошлый раз. Потом снова вернулась в начало книги и пробежалась глазами по строчкам. Туманное начало книги все так же беспокоило ее.
«…Блажен тот, кто сможет выйти из тьмы преисподней на свет Божий. Не всем дано пройти искус и спастись. Помнить надо о западнях, которые уготовил враг человеческий на пути грешника, взыскующего пути верного. Путь есть только один, а остальные пути неправильные, и смерть подстерегает того, кто ошибется…»