Лихолетье. Книга II. Теплый сентябрь - стр. 35
Да вы немного романтик! произносит Мария Петровна после моих слов и загадочной улыбки на лице.
Майор Туров задержался на двадцать минут. Внезапно входная дверь открылась, на пороге приёмной появился мужчина среднего роста, с умными усталыми глазами, одетый в кожаное пальто, военную форму из дорого материала, без знаков различия и фуражку с красной звездой на околыше, из-под которого видна седина волос, его тонкие губы над волевым подбородком говорят о силе характера. Он мельком взглянул на меня и произнёс, что ждёт через три минуты у себя и проследовал из приёмной в свой кабинет. Такую одежду обычно носят партийные товарищи или военные в больших чинах.
Ровно через три минуты переступаю порог его кабинета.
Разрешите войти! Товарищ майор государственной безопасности, младший лейтенант ГБ Горский прибыл по Вашему приказанию! чётко произношу слова доклада.
Проходите к столу и присаживайтесь на любой стул! в дополнение слов хозяин кабинета жестом руки показывает мне, куда можно "приземлиться" и, видя, как я скромненько присаживаюсь на стул в дальнем конце стола, заставляет меня пересесть на другое место. Да нет, не туда! Ещё ближе! Да, теперь правильно! потом представляется: Меня зовут Туров Николай Николаевич, я начальник одного из отделов в Управлении, между прочим, у немцев мой чин приравнен к генеральскому званию.
Я невольно, встаю со стула и вытягиваюсь "во фрунт"! Довольный произведённым впечатлением майор тоже поднимается со своего места и с улыбкой на лице произносит: Будем знакомы! затем подходит ко мне и протягивает свою крепкую руку для рукопожатия. В ответ тяну навстречу свою ладонь. Мы крепко пожимаем друг другу руки. Чувствуется, что у начальника отдела в руках есть немалая силушка. Крепкий мужик!
Прошу садиться – ведь в ногах правды нет! Разговор у нас будет долгий, интригует меня майор.
Затем мы, изучая друг друга, начинаем непринуждённо беседовать – вернее Туров задавал мне вопросы, а я на них отвечал. Сначала пришлось рассказать Турову, о том, где я родился и учился, о службе на дальневосточной пограничной заставе, о том, что закончил "номерную "спецшколу", после которой был отправлен в загранкомандировку и попал под следствие, рассказал о моих "приключениях" в Ленинграде, затем о боях на Карельском перешейке. Отдельно рассказал о том, что позднее продолжил службу в Западной Белоруссии, как встретил войну на границе и потом партизанил, был два раза ранен и эвакуирован на Большую землю, снова попал под следствие, но "органы" во всём разобрались. Туров молча слушал меня и не перебивал, делал какие-то записи в свой блокнот, что-то обдумывал, спрашивал, уточнял и опять делал своим карандашом в блокноте пометки. После всех вопросов-ответов Николай Николаевич помолчал с минуту, затем достал из ящика своего стола начатую коробку папирос "Казбек", подарок московских друзей, доставаемую им только по особым случаям и спички с краснозвёздным самолётом на этикетке.