Лихо. Двенадцать железных цепей - стр. 5
Она прижалась к прутьям ещё теснее, грудью и животом. Склонила голову набок: волосы соскользнули, обнажая шею.
– Я просто глупая хал-азарка, которая хочет выйти на волю. – Снова игриво отдалилась, цепляясь за прутья выпрямленными руками. – А чего хочешь ты?
Надо же, подумал Лазар. Он предполагал, что Айше Хасамин – выдающаяся чародейка, и если это она наслала мор, то она яростно ненавидела любых чужаков, пришедших на её землю, – Лазар не мог её за это осуждать. Но сейчас она так притворялась насмешливой и благосклонной, надеясь соблазнить его и получить свободу (хотя наверняка один его башильерский вид вызывал у неё тошноту), что Лазар позавидовал её мастерству. Ему бы так преуспеть в притворстве! Не переживал бы, что разоблачат.
– Перестань. – Лазар посмотрел ей в глаза. – Я понимаю, что такой чародейки, как ты, не сыскать не то что в Хургитане – во всей округе. Нужно быть исключительной, чтобы превратить себя в дахмарзу и сотворить мор. Мне жаль, что сейчас ты вынуждена вести себя… так. – Он пододвинул к себе записи Айше. – Но не стоит. Хотя бы из уважения к своему искусству.
Айше замерла.
Её лицо словно окаменело.
– Как ты сказал? – Она сощурилась. – Искусству?
Лазар сделал вид, что пропустил это мимо ушей. Прочистил горло. За три года в Хал-Азаре он научился сносно обращаться с языком – читал хал-азарские тексты, говорил с местными, – но всё же до свободного владения ему было далеко. Поэтому свою обвинительную речь он заготовил заранее – чтобы она лилась потоком, а не прерывалась на каждом сложном обороте.
– Прежние дознаватели забрали твои рабочие записи. Удивлён, что они не нашли книги, но похоже, ты постаралась. – Лазар разворачивал прошитые между собой листы пергамента. – Я не успел расшифровать их все, только часть. Кажется, твой семейный шифр основан на тайнописи Алифа из Гайяссы – Алифа Чернокнижника, родоначальника одного из подходов хал-азарского чародейства. А здесь…
Лазар постучал ногтем по листу. Хотел бы показать Айше, но понял, что не удержит единственной рукой её объёмную тетрадь. Да и не увидела бы она в полумраке такую крошечную фигурку.
– Здесь даже знак Алифа: птичья голова, вписанная в многоугольник. Хотя, по-видимому, знак пытались стереть, но лишь чернила размазали.
Он оторвался от страницы и посмотрел на Айше.
– Да и сама задумка карательного мора… Прости моё произношение, ханым, но это ведь фар-а-аулат: на современный лад – усмиряющая болезнь. Замысел, о котором полсотни лет назад Алиф Чернокнижник написал в «Каноне о чарах» во время нашествия на Хал-Азар племён джадуков. Я бы решил, что ты его последовательница, как и все женщины твоей семьи.