Лицо смерти - стр. 41
– Вы спрашиваете, почему? – Та самая злость прозвучала в его голосе, будто он швырнул фразу сквозь стиснутые зубы. – Почему я испытываю? Да потому что совсем недавно рядом со мной была моя любимая жена, мы мечтали о большой семье, детях, и какой-то ублюдок всего за секунду это отнял. Потому что я не могу обнять её, поцеловать и сказать, что люблю её так сильно, что не могу без неё жить, ведь по сути я без неё живу. Потому что моё тело усыпано ожогами и шрамами, которые пугают даже меня, что уж говорить о других. Я не могу выйти на улицу, поговорить с людьми, устроиться на работу и завести отношения. Я оборвал все контакты, потому что все, кто продолжали общаться со мной, делали это из жалости. А единственные, в ком я поначалу видел утешение – тесть и тёща – обвинили меня в смерти их дочери и не отвечают на звонки.
Итан Мёрфи сорвался почти на крик, но я старалась сохранять спокойствие, чему уже давно научилась за годы практики. Моё лицо ничего не выдавало – страх, неловкость, сожаление схлынули с него, как только я приняла звонок. Я не могла видеть лицо клиента, но он-то читал моё, как книгу. Любая реакция могла вызвать новую бурю в ответ.
– Вы спрашиваете, почему гнев и ярость? Вот поэтому. – Закончил мистер Мёрфи со слезами в горле.
– Это самые адекватные чувства, которые вы можете испытывать. Вы перестали противиться им и подавлять внутреннюю злость, рассказали о них и сделали более реальными, а с настоящим врагом справляться куда как проще, чем с невидимым. А теперь скажите, когда вы позволили им выйти наружу, что чувствуется теперь?
Чёрный экран вновь ответил задумчивым молчанием.
– Они как будто притупились. Впервые я чувствую, что имею права на злость и гнев. Что я нормальный.
– Так и должно быть. Давайте разложим вашу злость по полочкам, чтобы выпустить всё плохое, что скопилось внутри. Вспомните, в какую минуту вы испытывали самый сильный гнев?
Мистер Мёрфи даже не стал задумываться.
– О, ну это просто. Впервые, когда очнулся после многочисленных операций и услышал от врачей, что моей жены больше нет. Сперва я не поверил, кричал на докторов, чтобы они не шутили так со мной. Я был в ярости, что они смели насмехаться. Осознав, что приключилось с нами обоими, увидев своё тело в бинтах, капельницу с обезболивающим и почувствовав не только самую сильную в жизни боль, но и пустоту внутри, я понял, что они говорили правду. Да и незачем им было врать, просто я не хотел верить.
– Фаза отрицания, – согласилась я. – Когда наш мозг не соглашается и не может принять новые обстоятельства жизни.