Лицо порока. Роман-истерика - стр. 17
Глава вторая
Эх, жизнь моя – песня вдохновенная да лихо закрученная, как мат дворника Трофимыча! Эх, душа моя потаскуха-кукушка беспутная! Ох, кручина моя безысходная, залеченная водкой! Ну что мне с вами делать?
Разъярил ты мне душу, шаман Устин, будто соли на рану насыпал… Обжигает меня тоска о трагической судьбе безвременно ушедшей Хайяле. Хоть на могилке б ее поплакать. Да уж где там – Эльман увез ее тело на родину в Азербайджан, так и не поняв, что же случилось с его милой сестрой и кто ее погубил.
А погубило мое малодушие…
Я пью весь вечер водку в квартире на Новокузнецкой. Пью жестоко. И плачу. Я с трудом пережил сегодняшний день. С утра, только открыл глаза, вдруг вцепилась мне в сердце ледяными пальцами тоска. Вцепилась намертво, куда сильнее, чем вчера. Я до обеда провалялся в постели, не проронил ни слова взволнованным детям. И только потом, не побрившись даже, вышел из дому и побрел, куда глаза глядят.
Теперь вот я здесь. А перед этим была длинная вереница баров и кафе.
Домой бы пойти. Да только куда в таком состоянии? Зачем же нести в семью свои горечь, боль и ненависть к самому себе? Нужно забыться, просохнуть, переждать, переболеть. Я знаю: вот посижу, поплачу и возьму себя в руки. Пусть прилезу домой в стельку пьяный, но без камня на душе.
Утром обозленная жена, еще сонная и неумытая, готовит на кухне кофе. Господи, ну хотя бы она не кричала, не донимала дурацкими вопросами о том, нравится ли мне такая жизнь и почему я опять нажрался.
Жена молчит. Мы глотаем приторный кофе, не глядя друг на друга.
Лишь после, когда я умытый и гладко выбритый, благоухающий лосьоном и одеколоном, останавливаюсь у двери квартиры, собираясь уходить, Аня с сердцем бросает:
– Когда ты уже напьешься? Раз и навсегда!
Слова, как кусочки льда, брошенные за воротник рубашки, холодят мне грудь. Но я благодарен жене, что сегодняшнее утро, утре первого трудового дня недели, обошлось без скандала.
– Анечка! – обращаюсь я негромко, боясь спугнуть тишину в квартире, и протягиваю несколько смятых купюр. – Возьми. Это со мной хлопцы расплатились, я им зерно достал по дешевке…
Жена смотрит на деньги, берет, быстро пересчитывает.
– Как раз кстати, – бормочет вроде недовольно, но я явственно слышу, что голос ее потеплел. – Нужно деньги Аленке отдать, я у нее в долг себе курточку взяла. Моя уж очень неприглядная.
– Правильно…
Потоптавшись у порога и приоткрыв уже входную дверь, с нарочитой деловитостью осведомляюсь:
– Что собираешься готовить на Новый год? Решила?
Аня крутит пальцем у виска и, иронически улыбаясь, замечает: