Личный враг фюрера - стр. 7
Затем вдали посветлело, впереди оказался выход на поросшем бурьяном пустыре. Внизу золотился пляж с шестипролетной аркой, за ними голубело море с белыми барашками на волнах
– Так это ж Ланжерон! – удивилась компания. – Не особо далеко и зашли.
Здесь когда-то стояла дача новороссийского губернатора с одноименной фамилией, теперь остались лишь развалины. Пляж тоже запустили, имевшиеся на нем купальни одесситы растащили на дрова.
Погасив, факел оставили у входа, «бульдог» спрятали в сумку. Цепляясь за высокие кусты полыни, спустились вниз. У догнивавшей на берегу шаланды разделись и забежали в море, плавая и резвясь. Когда устали, вышли из воды, устроились в тени лодки и подкрепились макухой с яблоками.
Тихо шуршала морская пена, с неба лились потоки света, разморенные едой уснули. Проснулись, когда край солнца повис у кромки горизонта, сполоснули лица в воде и отправились домой. Револьвер до поры спрятали в подвале Сашкиного дома, решив, достать патроны и пострелять.
Исследование катакомб хотели продолжить, но помешали новые интересные события: через пару дней в порт вошел иностранный пароход.
На нем доставили из Франции воевавших в Иностранном легионе* тысячу русских солдат. На зрелище сбежалось поглазеть пол Одессы, включая любопытных до всего мальчишек. С 1916-го солдаты воевали за Антанту* где-то в Африке и теперь возвращались на родину.
А спустя неделю на траверзе Большефонтанского маяка подорвался на мине итальянский миноносец «Ракия». К терпящему бедствие кораблю тут же вышли рыбацкие шаланды, сняв с него раненых и убитых, прежде чем подошли на помощь корабли эскадры. Она прибыла к советским берегам в целях бомбардировки города.
Живых и мертвых итальянцев доставили в Одессу, а командующему эскадрой отправили радиограмму: в ней высказывали соболезнование гибели моряков, брали на себя организацию их похорон и приглашали адмирала с почетным караулом прибыть на траурную церемонию. Тот ответил согласием.
Наутро была приготовлена могила, а от порта до Куликова поля выстроились красноармейские части и отряд советских моряков без оружия. На всех домах висели траурные флаги. Путь скорбной процессии усыпали цветами и ветками туи. На похоронах присутствовало все население Одессы.
Гробы несли на руках портовые рабочие. За ними шли с винтовками, опущенными дулами к земле, итальянские матросы. Играл сборный городской оркестр и такие же с иностранных судов. В церкви Ново-Афонского подворья печально звонили колокола. Крыши домов были черны от людей.
Над могилой говорили речи. Итальянцы слушали их, держа винтовки «на караул».