Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книги 3-5 - стр. 54

– Группенфюрер, – сказал я, – вас все знают, и вы везде вхожи.

– Не обольщайтесь, – бросил мне шеф, – партия – это СС, СС – это партия, и все они в ведении гестапо. Меня с удовольствием бы растерзали на тысячу частей и уничтожили все досье, которые хранятся у нас, но, пока они это не могут сделать, они вынуждены терпеть меня.

Мы вошли в партийную канцелярию с черного входа. Молодой человек в строгом костюме провел нас в комнату, в которой стоял столик, около которого было четыре кресла. Небольшой книжный шкаф и горка с хрусталем дополняли интерьер, освещенный торшером с абажуром кремового цвета.

Минуты через три в комнату вошел Борман.

– Хайль Гитлер, майн геррен, – поприветствовал он нас. Возможно, что будь он наедине с Мюллером, они бы обменялись рукопожатием, но в присутствии постороннего человека нет надобности подчеркивать уровень их взаимоотношений. Поэтому партийное приветствие было очень удобно, чтобы поздороваться сразу со всеми. Как у военных, поднес руку к козырьку и поприветствовал сразу всех и каждого индивидуально. – Только три минуты, партайгеноссе Мюллер, – произнес он и приложил руку к сердцу как подтверждение искренности его слов.

– Здесь письмо Сталина фюреру, – сказал шеф гестапо и положил письмо на столик. – Что будем делать?

– Кто-то уже читал это письмо? – спросил Борман, не сводя завороженного взгляда с конверта.

– Кто же его будет читать, если оно адресовано лично фюреру, – сказал Мюллер.

– Да, действительно, – согласился Борман, приподнял письмо за один из уголков конверта и осмотрел его. – А где написано, что оно фюреру? – ехидно спросил он.

– Это конфиденциальное письмо, – сказал Мюллер, – и я допускаю, что оно не имеет обращения к адресату и подписи писавшего, чтобы не оставлять следов в архивах и официальных документах.

– А кто может подтвердить, что это именно письмо от Сталина фюреру? – спросил Борман.

– Подтвердит мой сотрудник, штурмбанфюрер фон Казен, – указал на меня Мюллер, – он как раз и получил письмо от курьера и устное сообщение о том, кому оно адресовано.

– Не понимаю, – сказал с расстановкой Борман, – гестапо имеет прямые контакты с партийной канцелярией Сталина? А почему я не знаю о ваших контактах, и почему фюрер находится в неведении всего этого? Вы не думаете, что вы берете на себя слишком, партайгеноссе Мюллер?

Выходило, что Мюллер подставился Борману и виной всему был я.

– Разрешите, – обратился я к Мюллеру и, не дожидаясь его утвердительного кивка, повернулся к Борману, – рейхсляйтер, система передачи конфиденциальных сообщений между царственными домами Европы существует еще с прошлого века. Она бесперебойно действовала во время войн, катастроф в любых уровнях межгосударственных отношений и действует сейчас. Я был участником подготовки встречи в Рапалло в 1923 году, и никто не знал, что такая встреча готовится, хотя шла оживленная переписка между двумя державами. Это письмо, возможно, является сигналом к окончанию войны и любая задержка с его передачей адресату возлагает огромную ответственность на того, кто держит письмо более срока, нужного на доставку или того, кто поинтересуется содержанием письма.