Личный оборотень королевы - стр. 30
Паршин: И что это значит?
Лесков: Тайна предполагает молчание. Служебная тайна предполагает полное молчание. Полное!
Паршин: Скажите еще – гробовое!
Лесков: Не исключено.
Паршин: Вы меня пугаете, что ли? Сейчас небось не 37-й год, чтобы органы распоясывались как хотели.
Лесков: А почему вы думаете, что опасаться следует этих самых органов? Если преступники узнают, кто именно предоставил их описание следствию, я не дам за вашу жизнь и трех корочек хлебца.
Паршин: Чего?!
Лесков: Ломаного гроша не дам – так понятно?
Паршин: Да, черт меня за язык потянул, вот уж точно – черт…
Лесков: Давайте ближе к делу, Геннадий Федорович, хорошо? К делу и реальности. Оставим в покое инопланетян, чертей и прочую нечистую силу. Мне бы хотелось для начала уточнить, знали ли вы убитых.
Паршин: Конечно, знал, то есть не лично, а в лицо знал. Я всегда местные новости смотрю, а их как раз вчера показывали. Это главный режиссер… был… нашего Театра комедии и их главная артистка. Лира Леонтьева. Очень красивая. А его имени я не запомнил. Помню фамилию – Костромин. Сам-то я в театр не хожу, времени нет, но по телевизору сказали, что они будут ставить «Мастера и Маргариту», вот Маргариту и будет эта самая Лира Леонтьева играть. Завтра театр едет на гастроли, говорили, а после этого откроет новый сезон новым спектаклем. Теперь черта с два откроет!
Лесков: Ну, театр не закроется из-за смерти режиссера и одной из актрис. Спектакля, конечно, этого не будет… Жаль. Ну, продолжим. Расскажите мне еще раз, что именно вы видели тем вечером.
Паршин: Я пошел покурить. Жена не разрешает дома. Вышел на площадку, встал у окна. Смотрю во дворик, жду спектакля.
Лесков: Не понял?
Паршин: Ой, ну да вы же видели наш дворик. Со всех сторон закрытый старыми двухэтажными домишками, сверху крыши нависают, в общем, он, как этот… раньше в спальнях такие были… под пологом…
Лесков: Вы имеете в виду альков?
Паршин: Вот именно. Альков. И в этом алькове вечно кто-нибудь… ну, вы понимаете. Чуть не каждый вечер кто-нибудь да предается нечистым, так сказать, страстям. Почему-то забывают, что кругом люди живут, что могут в окошко выглянуть. Я такое не раз видел. Ну вот и сейчас. Главное дело, луна сияет, все разглядеть можно! Он ее к стенке сарая притиснул и… это… понужает, как мой дед выражался. Аж сарай скрипеть начал! Ну, тут она застонала – знаете, как женщина стонет, когда ее достанешь, – и он заохал да заахал, хорошо, значит, ему, – и отпустил ее. Стали они застегиваться да прихорашиваться, а сами так довольненько похохатывают да целуются. Вдруг она замерла и рукой через его плечо на что-то показывает. А глаза в два раза больше стали! И рот открыла, да ни слова выговорить не может! И раз – поползла по стеночке сарая… В обморок, значит, упала.