Личный дневник Оливии Уилсон - стр. 6
– О каком заражении вы говорите, Люси? Я не понимаю…
– Вы прекрасно понимаете, о чём я… и о ком! – она выставила вперед ладонь, заставив Джозефа замолчать. – Здесь я ежечасно подвергаюсь воздействию психических микробов… Тут за день такое повидаешь… – её невидящий взгляд заскользил по шеренге стеллажей с папками. – А моё хрупкое тело не покрыто непробиваемым панцирем, как у вас, – она подняла правую руку и выставила вверх указательный палец, – чтобы наставлять на путь истинный самоубийц и маньяков южного Квинса, вроде этого вашего Томаса Па-тис-со-на, – он слушал медленное, по слогам, произношение фамилии и увидел, как взметнулся вверх ещё один её палец. – Развратников и мазохистов с Лонгвуд-авеню вроде Джеймса Хам-ме-ра или Дороти Фокс с их тайными сексуальными желаниями: «О, я дрянная девчонка, доктор Уилсон, и ничего не могу с этим поделать».
Презрение не сходило с её лица, а рот кривился в брезгливой гримасе, пока она передразнивала пациентов. Такую Люси он ещё не знал. Молодая женщина подняла вверх третий палец:
– Ну и всяких там нарциссов, психопатов и мрачных меланхоликов Манхэттена, наподобие Чарлза Клу-ни и, конечно, Эндрю Роб-бин-со-на. Особенно Эндрю Роб-бин-со-на… Не припомню, говорила ли я вам, что он, уходя в последний раз, посмотрел на меня так, словно готов четвертовать, затем наклонился к самому моему лицу и зашептал на ухо: «Чёрт подери вас с вашим мозгоправом. Это не конец, детка! Мы ещё встретимся… В моём распоряжении имеются средства, которые означают для вас обоих тяжёлые последствия»… Мне, знаете ли, не привыкать, доктор Уилсон, но выходка этого сумасшедшего шокировала меня…
Так вот оно что! Эндрю Роббинсон. Услышав имя бывшего пациента, Джозеф передернулся от неприятных воспоминаний и что-то задрожало около его губ, словно он нечаянно коснулся оголённого провода и получил чувствительный удар. Вот, стало быть, в чём дело.
Эндрю Роббинсон посещал четыре сеанса в неделю в течение полугода и был сложным и неприятным пациентом. Толстый, обрюзгший мужчина сорока пяти лет (они с Уилсоном оказались почти ровесниками), в помятом костюме, с опухшим желтоватым лицом, а его левое ухо было заметно больше правого, что привлекало внимание к его довольно заурядной внешности.
– Я беспокоюсь по поводу всего, доктор, – это была, кажется, первая фраза, которую он сказал, как только занял место в кресле пациента.
– Хотите поговорить со мной об этом? – начал Джозеф, стремясь разговорить клиента.
– Я очень боюсь птиц, особенно голубей, и стараюсь избегать встречи с ними. Они вызывают у меня панический страх…