Личная жизнь Петра Великого - стр. 38
К услугам Петра были многочисленные дворовые девушки, прачки, скотницы и другие прислужницы. Они не требовали предварительных ухаживаний и приятного обхождения, да царь и не был к этому склонен. Он привык безотлагательно, нахраписто и грубо удовлетворять плотские потребности, сразу же забывая о своей мимолетной подруге. К тому времени он стал завсегдатаем кабаков и других злачных мест, посещая их «для пития и блудства». По-видимому, именно в юности у него сложился идеальный образ женщины: простой, крепкой, необидчивой, не лезущей за словом (часто матерным) в карман, любящей выпить, темпераментной и щедрой на ласку.
Дурные привычки юности сформировали его отношение к женщинам на всю жизнь и, может быть, определили ее неустроенность и последующие разочарования.
Жениться он не хотел, понимая, что брак может стать ограничением его свободы. Однако мать сумела убедить Петра в необходимости создания домашнего очага для продолжения рода и оберега от страшной опасности в лице правительницы Софьи.
Первый месяц брачной жизни был действительно медовым. Современники отмечали, что любовь между супругами была «зело изрядная». Молодая царица, видимо, сумела угодить супругу. Но был ли приятен ей он – нервный, дерганый, громоздкий, ничуть не ласковый, требующий от жены того же, чего хотел и от подневольных женщин, обязанных ему покоряться беспрекословно, – вопрос. Конечно, Евдокия и в мыслях не смела осуждать или оценивать мужа, но разве вольна она была в своих сокровенных чувствах…
В допетровской России «секса не было». С одной стороны, имелась необходимость продолжить род, чтобы было кому передать нажитое; с другой стороны, общение полов почиталось грехом, за который приходилось каяться. Женщина, считавшаяся порядочной, должна была скрывать свои порывы, отбивать перед иконами многочисленные поклоны и как бы противиться греху, но на самом деле угождать воле господина, постоянно поминая при этом Господа.
Воспитанная в патриархальной семье, Евдокия, наверное, слишком часто упоминала о грехе и Господе и не была так раскована, как хотелось Петру. На третий месяц супружества он уже рвался к своим потешным войскам и привычным воинским забавам. Может быть, слегка обиженная, но порядком измученная двухмесячным «медовым месяцем», Евдокия с некоторым облегчением восприняла мужнин отъезд и свободу собственного тела. Молодая женщина чувствовала свою силу и знала, что Петр вернется. Она же готова была любить своего нескладного и безалаберного молодого мужа несколько снисходительно, но верно и преданно.