Личная жизнь олигарха - стр. 6
Честно говоря, у меня нет уверенности, что всё было именно так, но бабушка страшно любит рассказывать эту историю, и я всегда вынуждена слушать её как в первый раз. Про то, что было потом, бабушка рассказывать не любит. Потому что потом была разлука, возвращение домой, беременность, скандал, уход из спорта и исключение из комсомола. Родить одной без мужа в 1967 году – да ещё и от иностранца – было в Советском Союзе сродни преступлению. Однако бабушке дважды повезло. Первый раз с родителями, которые полностью взяли её под своё крыло и позаботились и о ней, и о ребёнке (это был мой папа). А второй раз – с дедушкой, который оказался однолюбом и совершил невозможное в борьбе за любимую женщину и её счастье.
В 1970 году он женился на бабушке, невероятными усилиями добившись приезда в Москву на полгода фотокорреспондентом. В том же году бабушка уехала вместе с ним в Германию, оставив трёхлетнего сына на попечение родителям. Тогда многие осуждали её за этот поступок, и только годы спустя стало известно, что выезд за границу вместе с ребёнком ей был заказан. На то были по-настоящему серьёзные причины… Только после развала Союза, в середине 90-х, семья, наконец-то, воссоединилась, и бабушка начала приезжать к нам, а мы к ней.
За те двадцать лет, которые мы провели врозь, произошла уйма событий. Во-первых, мой папа вырос, окончил институт и женился на маме. Во-вторых, бабушка за это время превратилась в шикарную цветущую фрау приятной полноты, а дедушка – в элегантного совладельца солидного книгоиздательства во Франкфурте. В-третьих, в семье появилась я. Когда мы с бабушкой впервые познакомились, мне было пять, а ей пятьдесят; трудно сказать, кто был сильнее рад встрече. Мы несколько раз гостили друг у друга, и каждая поездка превращалась в праздник.
К сожалению, жизнь на две страны продлилась всего пять лет. Когда мне исполнилось десять, дед убедил отца переехать в Германию. Детей они с бабушкой больше не родили, и дедушка горел желанием передать папе своё дело.
Вся эта замысловатая цепочка событий привела к тому, что к шестнадцати годам на моих барабанных перепонках образовалась мозоль от бесконечно раздражающих «ковалийовых», «кови-левых» и «кобаливых». Поэтому заполняя прошение о выдаче паспорта, я указала, что хочу носить фамилию Фехтер, как у бабушки. Ну, и как у дедушки, разумеется, чему он был несказанно рад.
5.
Мы медленно едем по Садовому кольцу, Дмитрий уверенно крутит руль и улыбается мне уголком рта. Второй джип «висит на хвосте» как приклеенный. Разговор крутится вокруг моей учёбы, вокруг жизни в Германии, вокруг любимых книг и фильмов. С каждой минутой разговора, с каждым километром Московских дорог общаться становилось всё легче и приятней. Неловкость первых минут куда-то испарилась, оставив в чистом остатке лишь интерес и невероятное обаяние Дмитрия.