Лицей 2021. Пятый выпуск - стр. 50
– Мне! Не появилась бы хрущёвка, и не было бы никаких шестидесятников.
– Пфф. С трудом верится, что эта клетушка вообще строилась для человека.
– Вот именно, что для человека, а не для чекистов! Раньше люди жили в коммуналках. Всё время под колпаком. Все за всеми следят. Не понравилось соседке, что ты молодая и красивая, она взяла и кляузу написала – ворует общественное имущество. Лампочки выкручивает в туалете. И всё, привет, чёрный воронок, – Лёша слегка покачивался, но его глаза сверкали и брови выгибались, как бумеранги, – а теперь у семьи появилось своё, вот это вот жильё. Крошечное, но своё. Сиди себе на кухне, приглашай кого хочешь, твори. И никакая бабка со скипидаром не придёт.
– Да уж! Хрущёвка – мать свободы. А что не так со сталинкой?
– Как что? Неужели ты не видишь? Пышные арки, колонны. Они ведь на что намекают? Что советская власть была не тридцать лет, она была всегда. От начала веков. Буквально из античности выросла.
– Ну и что. Зато это красиво! Величественно!
– Лена, за любой архитектурой стоит человек. Идея человека. Люди, для которых строили этот дом, мне противны, – ветер трепал его чёлку из стороны в сторону, – все эти генералы, стахановцы, партийцы и прочие лизоблюды.
Ах, как он был хорош. Как вспыхивал в разговоре, как ловко пинал по тротуару скрюченную банку из-под пива. Лёша любил футбол. С восьмого класса он болел за московский “Локомотив”. Болел стоически, неся свой крест, как монах-схимник.
– Наши дровосеки опять продули.
– Кому на этот раз?
– “Арсеналу”.
– Продуть чемпиону Англии почётно.
– Лена, мы продули тульскому “Арсеналу”.
Она чувствовала, как боль в его голосе плещется через край.
– Слушай, “Локомотив” приносит тебе столько страданий. Почему бы не болеть, скажем, за “Баварию”?
Лёша посмотрел так, как будто ему предложили устроиться в немецкую разведку.
– Потому что в этом смысл настоящей любви, женщина.
Но главной Лёшиной любовью всё-таки была работа.
– Это же преступление против города! – первое, что он сказал в прихожей, вернувшись из командировки. – Они построили Набережную Брюгге!
– Угу. Ты голодный?
– На фоне панельных девятиэтажек! Ещё поставили памятник Грейс Келли. В Йошкар-Оле!
– Эй, ты куда в обуви?
Он прошёл в ботинках на кухню, продолжая спорить с невидимым оппонентом.
– Ну возьмите вы марийский орнамент, ну создайте уникальный стиль!
Поначалу Лёшина рассеянность казалась Лене милой, этаким естественным багажом его таланта. Он появлялся в её ипотечной квартире и устраивал последний день Помпеи – извергал грязные носки, футболки, журналы, какие-то бейджи. Лена физически не выносила бардак, расставляла тарелки на кухне от большой к маленькой, а книги на полках по цвету и высоте обложек. Выправляла каждую складку на покрывале. Он смеялся – в армии ты бы сделала карьеру, там культ заправленной кровати.