Лицей 2020. Четвертый выпуск - стр. 6

Сорок Сорок унесли меня ночью вместе с пазиком, который водил мой отец. Он бросил машину на просёлке в полях, он был штатным водилой “Приневской фермы”; почему отец взял в ту поездку меня – неизвестно, куда он делся – тоже.

Сорок Сорок не умели строить жилища.

Не жили подолгу на одном месте.

О них знал лишь тот, кого Сорок Сорок украли.

Они предпочитали воровать. Они только и делали, что воровали, могли утащить что угодно. Несущих сил хватало даже на то, чтобы летать по ночам с заброшенным бараком в лапах. Смутно помню, как меня несло в автобусе: то захватывало дух, то клонило в сон. Наверно, Сорок Сорок чудом меня не заметили, когда шарили чёрным глазом по окнам, вот и взяли, так-то они людьми не интересовались.

В том пазике я поселился вместе с младшими, я спал на сиденьях в третьем ряду слева, а топили мы его, подкидывая валежник в буржуйку, что пробила трубой кузов на месте водителя. Со мной вышло удобно: комбинезон пришёлся от сироты, который не выжил прошлой зимой, а обувь мне смастерил старый Ёся из солдатских ремней. Я сдружился с тремя ровесниками. Они были слишком малы, чтобы попасть в Сорок Сорок, они говорили: надо ждать, пока трое старших окочурятся, тогда появятся свободные места. А мне вообще путь внутрь заказан – я чужих кровей.

Все трое умничали, но так и не смогли мне объяснить, откуда пришли.

Когда мне стукнет семь, приёмная тётка скажет, что это меня похитили цыгане. Варвара махом раскроет дурацкую книгу – сразу на нужной иллюстрации, но я не узнаю в Сорок Сорок ни чёрных кудрей, ни куриц под мышкой, ни гитар, ни золотых серёг.

Мои похитители куда древнее цыган.

До пяти лет я слонялся по нашему биваку, разбитому на прогалине в сосновом бору; ходил себе между краденых изб, краденых фургонов, краденых палаток, от загона с крадеными гусями и курами до тарахтящих бензиновых генераторов, от краденой цистерны с бензином до краденой бытовки, где Сорок Сорок наедались грибами и любили друг друга; по лесу и до озера; однажды стянул у рыбака ведро пескарей; видел, прячась за берёзой, вертолёты; видел пожар, который упёрся в ров, умело вырытый лапищами Сорок Сорок; видел лося, рога которого были как сосновые корни; видел падение звёзд (кайфово, но слишком быстро); видел клеща размером с пятак; я постоянно просился внутрь Сорок Сорок – и обижался, когда меня не брали.

Их действительно было сорок, по-человечески сорок.

Тонкокостные, черноглазые, у них бездонные животы. Они прекращали есть, только когда в гнезде не оставалось еды, и эту особенность я у них перенял, ел как не в себя и не толстел. Они долго-предолго странствовали по земле. Оборванцы, кто в медицинских халатах, кто в тулупе, в женском пальто, распахнутом на всю волосатую грудь, им было без разницы в чём ходить. Я ещё не сразу понял, что пестрота вещей вокруг меня – она не потому, что воруют всё подряд, а она как раз оттого, что воруют в одном экземпляре. Никогда Сорок Сорок не подбирали подобное дважды.