Лицей 2017. Первый выпуск (сборник) - стр. 39
Ты опять один, чувак, – сказал я зеркалу. – Все же было понятно. С самого начала. Не стоило и начинать. Жил без всяких сердечных привязанностей – и нормально. Ты что, забыл, что ты – прокажённый? Ты вичёвый, любить тебе не позволено, ну, если только таких же, как ты сам. Ты же – чёртов Квазимодо, хоть ты и симпатичен внешне. Внутри тебя – твоя уродливая тайна, и каждый, кто узнает про твой вирус, каждый с этой минуты имеет право тебе плюнуть в лицо, напомнить, что на счастье ты права не имеешь. Какая тебе Эсмеральда?.. Жри говно…
Для всех ты вооружен и очень опасен. Вооружен своим вирусом. Для всех, кто знает о твоем ВИЧ, ты – леденящее дуновение смерти. Ты для них – и убийца, и жертва. Иногда тебя даже заживо называют жертвой СПИДа. Превентивно, так сказать…
Но она!.. Для неё ты был человеком. Она в тебе увидела тебя. Что бы она сейчас сказала, поняв, что ты опустил руки и отказался от борьбы? Правильно, она бы выдала что-то вроде: “Спирин, я тебя ненавижу. Ты сраный предатель”.
И я решил: ни с одной потерей в жизни я больше не смирюсь. Нужно было снова её обрести. Я не знал, как, но я верил, что всё получится. Я ни во что так не верил в своей долбанной жизни. “Да-да, – говорил я себе. – Я прямо сейчас разработаю план действий. Только немного полежу…”
В голове мутнело, интуиция говорила: температура больше тридцати восьми.
Да, надо поспать.
Лимфоузлы вызывающе выступали из-под челюсти. Я выпил тройную дозу метазида (начал курс еще с неделю назад, когда обнаружил первые признаки). Сегодня пришлось окончательно признаться себе в том, что у меня, кажется, туберкулез.
И я молил Бога – я не знал, какого, какого угодно, – чтобы это был не он…
Асфальтоукладчик, что ли, по мне едет? Жуткая нарастающая боль. Лучше бы и не ложился спать. Взглянул на часы – я проспал половину суток. Вот, еще и слабость. А асфальтоукладчик все давит на грудину. Невыносимо. Я подался вперед, и из меня вырвался кашель.
Вместо того чтобы отвоёвывать у враждебного мира Арину, я выкашливаю свои легкие. Прелестно.
Ну, привет, туберкулёз! Что ж, поехали в больничку? Там с тобой разберутся.
А следующая мысль: ну какая больница? Меня положат минимум на полгода. А то и на год. Как я без Арины? Как она без меня? Но горькая правда, и я это знал, была в том, что если не больница сегодня, то могила завтра.
Пусть это будет частью борьбы за мою малышку – моя борьба за жизнь.
От капельниц я почему-то все время терял сознание. Врач называла это сном. Но мне казалось, что это был какой-то, мать твою, наркоз. Приходя в себя, я моментально вспоминал про Арину и начинал шарить рукой под подушкой и по тумбочке в поисках телефона, но не успевал закончить начатое, вновь погружаясь в небытие…