Либретто для жонглера - стр. 23
– Его загадка заключалась в том, чтобы отгадать, какую загадку он не произнёс, – сказал я.
– Да, по-видимому, так.
– Незагаданная загадка самая трудная.
– Я ещё не спросил, а вы уже ответили, – возмутился Скарамуш. – Могли бы и подождать.
– А что вы хотели спросить?
– Какая из загадок самая трудная.
– И я должен был ответить: "Это ещё одна загадка".
– Верно, – кивнул Скарамуш.
– А сколько их всего? – спросила Элисса.
– Прошу прощения, – Скарамуш потупился. – Вам следовало спросить, а какая из них последняя?
– Какая из них последняя? – спросила Элисса.
– Это зависит от того, сколько их всего, – сказал Скарамуш.
– Теперь, – сказал я. – Я должен спросить, а сколько их всего?
– Ещё одна загадка, – развёл руками Скарамуш.
– Что за дурацкую игру ты затеял, – недовольно пробурчал Людовик. – На что они спорили?
Скарамуш задумался.
– На бутылку шампанского, – подсказал я.
– По-моему, – сказал Людовик. – Легче сходить в гастроном и купить бутылку шампанского, чем сидеть, разгадывая загадки в надежде её выиграть.
– Дело вкуса, – вздохнул Скарамуш.
– Тем более, – заметил я, – что кому-нибудь всё равно придётся за ней идти.
Курс наглядной философии магистра изящных наук Скарамуша
Ротмистр Струдель выглянул однажды из окна казармы и увидел луну. И захотелось ему сказать стихами, и он сказал:
Луна такая полная сегодня,
А я сижу один как…
Грозный окрик полковника Шнапса не позволил ему закончить строки, и робкая его муза, подкравшаяся было неслышными шагами, так напугалась полковничьего рёва, что поспешила ретироваться.
Ротмистр сплюнул и закрыл окно.
Полковник Шнапс вскрикивал по ночам во сне. Ему снились инопланетяне.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Начало одного разговора (Одни предпочитают знать,
другие предпочитают догадываться.)
– Представь себе такую сцену, – сказал я, и Элисса приготовилась слушать.
Почтенная шлюха лежит в постели с мальчиком, застенчивым, робким отроком. Он выбивается из сил, задыхаясь, потея, торопится утратить свою невинность.
"Давай, давай, немножко уже осталось", – подбадривает его она.
Сказано это… да подожди ты смеяться, сказано таким тоном, как будто она наблюдает за попытками хромого муравья взобраться на спичечный коробок.
А он воображал, что это любовь, что она любит его…
Элисса смеялась. Я посмеялся вместе с ней, а потом сказал:
– Этим мальчиком был я.
Элисса закрыла рот ладонью и стала стараться принять серьёзный вид. Когда ей это удалось, она простонала: "Ну и дрянь!"