Левантевски, шприц! - стр. 1

Раннее утро. Слишком раннее, слишком стылое и неприятное, чтобы выходить на улицу, но нужно сделать два важных дела: во-первых, наконец покурить, а во-вторых отправиться домой. Все-таки три смены оттарабанено, так можно и помереть совершенно негеройской смертью. Вздохнув, высокая нескладная женщина с короткой стрижкой привычным жестом выудила сигарету, зажигалку и закурила, рассеянно оглядываясь. Все было точно таким же, как и двое суток назад – вонючий гараж в одной стороне, мятый мусорный контейнер – в другой, щербатое крыльцо, облезлые ворота. Смягчал картину лишь нежный снежок, легкими пушинками снующий в воздухе. Женщина курила молча, по привычке затягиваясь быстро и сильно.

– Ты еще здесь? – Вынырнул откуда-то щуплый мужичок в ветхом ватнике, который наверняка еще динозавры за старшими братьями донашивали.

– Угу.

– А чего домой не идешь? Смотри, сейчас Иваныч тебя на еще одну смену запашет. – Пригрозил мужичок, перехватывая из не по-женски крепкой ладони затертую зажигалку.

– Неа, – женщина бросила окурок на землю и тщательно растерла его сапогом, – это он сам меня домой отправил. Иди, говорит, Лизка, покуда ты тут у нас не легла неопознанным трупом. Чего это, говорю, неопознанным? Разве вы меня не знаете?

– А он? – Спросил любопытный мужичок, прерывая затянувшееся молчание.

– А чего он? Ааа, ты про это … да, говорит, ты уже на себя не похожа – так что будешь неопознанной. Только потом чтоб как штык обратно, а то врачей-то почти не осталось.

– Ну-ну, – сочувственно ответил мужичок, затянулся и покачал головой, – этот наш главнюк скоро из тебя все душу выпьет. Врачей мало, это факт. Но нас, фельдшеров, тоже негусто. Да и водителей, если что …

– Слушай, Тим, хорош нагнетать, – махнула рукой женщина, сунула руки в карманы и задом отступила к воротам, – а когда нас много-то было? Разве только в перевернутом мире каком-нибудь.

– Ага, – хохотнул фельдшер, докуривая, – видимо, это тот самый мир, где все до единого медики и притом никто не болеет.

– Давай, работай раб, солнце вон еще только поднимается, – пригрозила Лиза, развернулась и вышла за пределы подстанции. Снежок поднапрягся и повалил сильнее. Зябко передернув плечами, Лиза, она же Доктор Всё, медленно побрела к полузаброшенному парку, за которым располагались старые бараки. Она там часто бывала, в этих бараках жила в основном всякая шантрапа: алкоголики, бывшие зэки, наркоманы, потерявшие себя люди и приезжие, которые из всех достижений медицины предпочитали исключительно вызов «Скорой помощи». Лиза шагала через парк, а в голове у нее крутились исключительно мысли о работе – что не все карты заполнены, что бабка-алкашка с Ромашковой улицы снова в запой вошла, небось опять каждую ночь на якобы подскочившее давление вызывать будет, да еще и начальство переобучение какое-то надумало устроить. Она вздохнула и остановилась. Зажмурилась, пытаясь прекратить эту дикую карусель в своей голове. Пока, наконец, не поняла, что это бесполезно – больше ей думать не о чем. Прошло всего семь дней, то бишь неделя, с того момента, как она вышла из ЗАГСа абсолютно свободной женщиной. Мужа у нее теперь нет, детей никогда не было, попробуй заведи ребенка, если твоя зарплата полтора прожиточных минимума, а мужик при этом хронический мечтатель-лоботряс. Она даже кошку завести не могла, потому что постоянно пропадала на работе. Так что и думать теперь приходится только о ней, родненькой, о своей работе на «Скорой помощи».

Оглядевшись, Лиза улыбнулась – мир вокруг стал таким чистеньким, беленьким, нежным, будто стерильной ваткой прикрыт. Тьфу ты! Опять медицинские сравнения в голову полезли, подумала она, и вдруг заметила, как по этому ватному снежку к ней ковыляет женщина, обняв себя за плечи. Вот дурочка! На улице конец ноября, а она практически в летнем платье, вон как трясет ее. Должно быть она из психохроников, обострилась и сигакнула на улицу в чем была. Хотя по внешнему виду вроде не скажешь, что девушка проблемная: вся такая чистенькая, с приятными льняными локонами, платьице, опять же, хоть и не по сезону, а опрятное. Девушка, тем временем, привалилась к березе, отчаянно дрожа и растирая плечи покрасневшими руками. Лиза покачала головой, не выдержала и направилась прямо к ней: