Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь (сборник) - стр. 38
– Ты уже знаешь, отец, – сказала Мария, – что нам прислали известие о том, что с тобою приключилось несчастье и что ты требуешь нас к себе.
– Да, мои дорогие, я об этом узнал очень скоро после вашего отъезда из дома Пизани. В пять часов я поехал за вами и узнал, что вы почему-то уже уехали оттуда.
– Ну, вот, как только мы сели в каюту гондолы, – продолжала старшая дочь, – синьора Кастальди сначала закрыла двери, а потом и ставни у окон. Мы невольно вскрикнули, когда очутились вдруг в темноте, но она строго велела нам замолчать. Мы страшно перепугались, тем более что она никогда раньше не говорила с нами таким тоном; мы хотели открыть ставни или дверь, но они оказались наглухо запертыми. Тогда мы принялись громко кричать, но наших голосов, должно быть, никто не слыхал. В каюте наконец сделалось так душно, что я упала в обморок. Когда же я очнулась, то одно окно было уже открыто; мы в это время находились, вероятно, уже за каналами, так как я ничего не видела, кроме неба. Как только я очнулась, окно закрыли. Гондола долго плыла, и когда она наконец остановилась, синьора Кастальди объявила нам, что она должна завязать нам глаза. Мы воспротивились этому, но она пригрозила, что это все равно сделают насильно. Мы поневоле согласились, и она обернула нам головы большими платками. Потом нас повели на берег, и когда, пройдя некоторое расстояние, мы наконец остановились, то с нас сняли платки, и вот мы очутились здесь, где с тех пор все время находимся.
– Надеюсь, что с вами обращались хорошо, мои дети? – спросил с беспокойством Полани.
– О, да, отец! До сих пор, кроме Кастальди, сюда никто не входил. Дверь постоянно была приотворена, так как окон, как ты видишь, здесь нет. Кастальди уходила иногда и приносила нам еду. Мы видели в той комнате каких-то мужчин, но они разговаривали друг с другом всегда шепотом. Ты можешь представить себе, как мы упрекали Кастальди за ее коварство. Она говорила, что нас никогда не разыщут и что я должна примириться с мыслью сделаться женой Руджиеро Мочениго. Если же я не соглашусь добровольно на это, то они найдут способ принудить меня стать его женой. Я объявила, что готова скорее умереть, но она в ответ только громко хохотала, говоря, что вот сейчас явится священник и, буду ли я согласна или нет, он все-таки нас обвенчает. Но под конец она, кажется, как будто чего-то стала опасаться и раза два отлучалась из дома. Но скажи нам, отец, где мы находимся?
– Вы на острове Сан-Николо.
– На острове! – воскликнула с удивлением Мария. – А как же вы напали на наш след?