Летят лебеди. Том 1. Другая война - стр. 44
Еще больше интересного можно почитать в Дополнительных материалах/ Монгольский «Ленд—Лиз».
История третья. Нет без вести пропавших, есть без вести погибшие
Безысходность – это когда ты стоишь у могилы боевого товарища… А могила его – это прорубь от воронки в реке, и понимаешь, что это не страшный сон, и что теперь ты и жить будешь, и воевать будешь дальше, только без брата по оружию, без того, кто сотню раз ходил с тобой в атаку, горланил невпопад с тобой песню, и спас тебе жизнь три раза. Последний раз ценой своей… Ты ничего не можешь изменить, выбор сделан свыше. Вот что такое безысходность. Нет у тебя работы? Парень бросил? Надеть нечего? Может погода плохая или денег мало? Пока ты жив, всё зависит от тебя. Найди выход, собери волю в кулак, посмотри на себя в зеркало, – у тебя две руки, две ноги, есть глаза и уши, ты не ранен и не при смерти, – значит, ты можешь всё! Всё, что ты на самом деле захочешь!
Часть первая. Ледяная горка
В письме искреннем, боль останется,
Я вернусь домой, может станется,
Может и живым, войны жребием,
Если не живым, то жди лебедем …
От кого: Печать 6–й гвардейской стрелковой дивизии,
25–го гвардейского стрелкового полка
Борового Ильи Григорьевича
Кому: Киргизская ССР Село Сталинское
Боровому Григорию 30 декабря 1941 года
Добрый день, мои родные мама, папа и Нюрочка!
Люся, Игорь, Володька и Надюшка! Простите, что я так долго не писал, письма ваши все получил, за которые большое спасибо! Каждую минутку думаю о вас! Милая моя, родная моя Аннушка! Анна Игнатьевна! Всё ли у нас там в порядке? Знал бы, что уеду надолго, то сделал бы больше всего по дому. Спешу тебе сообщить, что нынче погода стоит отличная. Мороз градусов тридцать. Снега – по пояс! Не то, что ездить – пешком ходить сложно! Кони по брюхо проваливаются! Провиант в полк на своих двоих переносим! Но ты не переживай, после того как мы погнали немца и увидели первых пленных фрицев, к нам пришла уверенность, что сама природа—матушка за нас! Ведь русским людям мороз—то нипочем, а немчура вся ходит—бегает обмороженная, про валенки они и не слыхали, их сапоги—перчатки—шапки из эрзац-кожи[50] на морозе превращаются почти в стекло, и немчура не может толком затвор передернуть, который тоже часто клинит в их фашистских винтовках—автоматах. А техника ихняя, танки да машины, достаются нам целыми стадами! Чтобы убежать от нас, им надо хотя б завестись, а на таком морозе, да ещё и с ветерком, и снегом, у них заводятся только вши. Тут даже анекдот такой ходит по окопам:
– Эй, Ганс, твоя машина заводится в минус тридцать?