#Летовнутри - стр. 7

Лето всегда было любимым временем года. Может быть, оттого, что появилась на свет в августе тринадцатого в Вологодской области, а выросла в Костромской, где лето так коротко. С 1988 г. живёт в Крыму, и уже давным-давно все времена года хороши и долгожданны. Но всё же лето всегда особенно. В одном (взрослом) живут тихие тёплые ночи, пение цикад, прохладные горные фёны. В другом лете из детства (которое всегда рядом) аромат луговых трав, терпкий привкус черёмухи, тёмные и всегда студёные воды лесных речушек и небо, которое видишь только в детстве и не замечаешь, становясь взрослым.

В Крыму летом дождя не бывает много. Его всегда в самый раз.

Меня встречает хозяйка домика на горе. Она несёт в полусогнутой руке запрятанное за синеватым прочным стеклом пронизанное июньскими травами парное молоко. Я бережно подхватываю небрежно протянутый дар, после чего мы с хозяйкой домика перебрасываемся парой фраз о том, какой хороший и щедрый был дождь, и как вовремя, и что, возможно, после него пойдут грибы, и что цепь у бедолажного пса слишком коротка и некому с ним гулять и собирать те грибы, а бедолажный Дик тем временем почти полностью поместился в десятилитровой железной кастрюле, жадно вылизывая остатки коровьего корма. Скорее всего, это пшеничные отруби, перемешанные с водой. Вздохнув ещё пару раз над горемыкой Диком, я разворачиваюсь в тягучей грязи, пристающей ещё сильнее, хотя куда сильнее, она и так уже упитанно облепила сиреневые резиновые сапоги, отчего походка моя отнюдь не грациозна. Густая глина так и норовит подловить на неосторожном шаге, чтобы не только сапоги оказались смазаны коричневым маслом. Но я не поддаюсь на её хитрости и уверенно продвигаюсь к покрытой надёжным гравием дороге. Вдоль неё стоят новёхонькие электрические столбы с невидимыми в сумеречном воздухе проводами, с которых задиристо возвещает всему миру о своём счастье маленький скворец. Вся его крохотная фигурка, чёрная, идеально отточенная от кончика хвоста до острого, как игла, клюва, вся она устремлена к небу. Опущенный к земле веером хвост мягко переходит в округлое, похожее на восьмёрку туловище, и наконец та самая игла, точно направленная в небо, и из этой тоненькой иглы, восьмёрки, веера, всей этой тёмной стремнины несётся ввысь благодарственный псалом: трель за трелью, а ноты всё выше, выше, выше, после которых следуют затейливые всплески и радостные приветствия: