Летописец. Книга 3. Четыре наследника - стр. 45
А тут ещё мучения Георга начали ей приедаться. В самом деле, сколько можно смотреть на одно и то же? Этот холодный ублюдок отказывался умолять о пощаде. О, наверняка ему было больно, он кричал, извивался, как все, но просить – он скорее откусил бы себе язык. К сожалению, самые интересные пытки пришлось запретить, чтобы не попортить тела. Жаль, до осеннего равноденствия ещё четыре месяца. Ладно, ради возвращения Макса она потерпит. Что потом, Ванда не совсем представляла. В глубине души она до сих пор сомневалась, можно ли воскресить человека. Когда Кэйрон пришёл к ней с предложением помочь ему стать королём, Ванда вспомнила намёки брата, любимые им сказки и, сама не зная почему, потребовала необычной платы. Кэйрон посмеялся. Позже он всё-таки привёл Захара, который предложил провести обряд. Тогда Ванда была как в лихорадке и усомнилась лишь после восхождения Кэйрона на трон. А если он прав? Не лучше ли избавиться от Георга, начать новую жизнь? Без мужа и без брата. Нет! Она отогнала эту мысль. Она не предаст брата! Она обещала себе и ему!
Увы, после бегства Дайруса всё шло не так, как она представляла. Кэйрон занимался делами, а её не приглашали ни на один бал и приём. Все смотрели на неё с презрением, словно говорили: ты предала короля, предала мужа, предала… Ну и что? Они разве не сделали то же самое, присягнув Кэйрону на верность, хотя Дайрус вполне себе жив? Иглсуды, Данроги, Холмкресты, Узенреки, Беллгоры остались и приняли новые порядки; те, кто бежали к Дайрусу, потеряли дома и богатства. Всё, на что Кэйрон смог наложить лапу в Нортхеде, пошло в казну и на оплату солдатам, загородные поместья также объявили собственностью казны, хотя большинство находились на территории, которая не подчинялась Кэйрону. Сканналия снова раскололась: Нортхед в руках Кэйрона, Корнхед – у Дайруса, остальная территория страны не принадлежит никому. Кэйрону ещё предстоит доказать на неё свои права. Ванда не знала, сумеет ли новый король это сделать.
За два месяца он не обеспечил даже порядка на улицах. Люди боялись начала войны, грабежей и насилия. Страх висел в воздухе, перемешанный с ненавистью и неуверенностью в будущем. Внешне вроде бы ничего особенного не происходило, магазины и мастерские работали. Потом оказывалось: жизнь вокруг поменялась. Ванда то видела заколоченную дверь знакомой харчевни, то не могла купить любимое лакомство в ближайшей лавке, потому что её хозяин погиб, то швея, шившая ей платья, сетовала на невозможность достать нормальную ткань. Торговцы понемногу покидали Нортхед, лавки ростовщиков закрывались, как при Айварихе. Тогда этот процесс растянулся на многие месяцы, сейчас время словно сжалось – Ванда чувствовала это каждый раз, выходя на улицу.