Летописцы летающей братвы. Книга третья - стр. 52
– Ну, а в нравственном плане?
– А что? Мораль и нравственность блюдут. Но озоруют, – выдержав паузу, рассмеялся чему – то Ивлев и тут же пояснил своё поведение: – Недавно звонят из милиции начальнику училища, докладывают:
– Ваш курсант задержан за попытку изнасилования.
– За изнасилование или попытку?– просит уточнить генерал.
– За попытку, – отвечают.
– Это не наш курсант!
Летние утренние часы в Волгограде прелестны. Воздух пока свеж и прозрачен и напоён ароматом зелени и цветов, настоянных на ночной прохладе. Солнце щедро и весело освещает голубую Волгу, речной транспорт, дома и улицы, по которым спешат озабоченные люди, звенят трамваи и снуют такси. В такие минуты хочется жить и творить.
К десяти, как и договаривались, я был уже в штабе училища и пожимал руку моего однокашника.
– На «Л – 29»– том летать приходилось? – поинтересовался у меня Ивлев.
– Дамский вопрос. Конечно же – нет. Я его и вживую – то никогда не видел. Но с тактико-техническими характеристиками знаком. Хороший самолёт, и красивый.
– Тогда поехали, – пригласил меня в отполированный УАЗик Ивлев. Одетый в лётную летнюю стандартную форму, он почти ничем не отличался от остальных лётчиков. Разве что подчёркнутым уважением подчинённых и возбуждённым блеском карих глаз.
– Комбинезон для тебя и шлемофон я прихватил. Через час взлетаем на Бекетовку. Там как раз заканчивается лётная смена. Там и найдёшь все ответы на свои вопросы.
До местного аэродрома было рукой подать. Водитель лихо подрулил к длинному и обтекаемому, как веретено, самолёту с огромными красными цифрами на фюзеляже, мы вышли из машины, и техник, шагнув навстречу командиру, доложил, что самолёт к взлёту готов.
– Значит, так, – пожав ему руку, проговорил Ивлев. – Я минут на пятнадцать заскочу на КДП, а ты, Михайлыч, объясни великовозрастному курсанту, что к чему. С учётом, что это его первый ознакомительный полёт на данном типе.
«Михайлыч», парень лет двадцатипяти, вежливо и хитро улыбнулся, словно хотел сказать: разыгрываешь, командир, в нашей Каче таких не держат.
Ивлев укатил, а я по команде хозяина самолёта поднялся по приставной лестнице и с трепетом в сердце перешагнул борт пилотской кабины учебно-тренировочного реактивного истребителя. Большой плексигласовый фонарь гостеприимно пропустил моё грузное тело внутрь, и я опустился на спасательный парашют удобного кресла.
И сразу повеяло юностью. На меня с любопытством глядели десятки знакомых и незнакомых приборов, рычагов и переключателей, контрольных табло и лампочек. Ноги сами легли на педали, а ладонь по привычке ухватилась за ребристую ручку управления. Но не приборная доска, усыпанная измерительной аппаратурой, поразила меня, не ощущение от прикосновения к рычагам газа. Я был раздавлен непередаваемым, специфическим, агрессивным запахом, создаваемым всем этим великолепием. Возможно, я гиперболизирую, но твёрдо убеждён в том, что каждый летательный аппарат имеет свой неповторимый запах, уловить который можно с закрытыми глазами. Всё равно, как среди миллионов женщин ты безошибочно определяешь запах возлюбленной.