Летописцы летающей братвы. Книга третья - стр. 36

Внутри легендарного питейно-развлекательного центра я никогда не был. Две – три попытки взять его штурмом во время коротких наездов на Москву успеха не имели. Гордые и неподкупные швейцары насмерть стояли, защищая его от проникновения толпы, жаждущей оставить свои деньги в стенах популярного заведения.

В канун семейных торжеств и праздников, выстаивая длинные очереди за популярным тортом «Птичье молоко», продававшемся из пристроенного к ресторану магазинчика, я наслушался немало исторических рассказов об этом заведении. В частности, узнал, что он основан в начале девятнадцатого века купцом Семёном Тарарыкиным, что быстро завоевал популярность среди университетской профессуры, преподавателей консерватории, художников и писателей. Здесь бывали Толстой и Бунин, Горький и Куприн и здесь же проводились «Рубинштейновские обеды» в память основателя консерватории Н. Рубинштейна и даже состоялся банкет по случаю реставрации картины Репина «Иван Грозный и сын его Иван».

После революции о былой славе ресторана забыли, персонал разбежался, и здание отдали на откуп магазинов, столовой Моссельпрома, коллективу безработных и школе поваров. И только в 1955 году, к дню десятилетия освобождения столицы Чехословакии, его отреставрировали и вновь открыли. И вскоре «Прага» засияла звездой первой величины.

Жить в Москве и не побывать в «Праге» – преступление! Особенно, если это на халяву. Исходя из меркантильных соображений, я дал Светлицыну своё «добро».

Ровно в семь вечера уже по-хозяйски тарабанил кулаком в тяжёлую стеклянную дверь, призывая внимание швейцара к своей важной персоне. Усатый дядька в синем блузоне и фуражке с кокардой, в таких же синих штанах с лампасами, как у авиационного генерала, быстро отворил дубовые двери и с поклоном пропустил в просторный вестибюль. Наглость, по всему было видно, здесь уважали.

– По приглашению! – небрежно и веско бросил я с саркастической улыбкой, узнав мужика, который три года тому назад меня не пусти даже за красненькую.

– В какой зал изволите следовать? – с подобострастием спросил держиморда.

– В «Бирюзовый».

Детина мельком взглянул на извлечённую из широкого кармана картонку, мгновенно отыскал мою фамилию и ещё раз откланялся:

– Проходите, раздевайтесь.

Через пять минут вылощенный метрдотель в безупречном костюме цвета морской волны, в полупоклоне встретил меня на пороге и с достоинством проводил к столу, за которым уже сидели мои братья по перу.

Юрий Никитович, в строгом чёрном костюме и безупречно выглаженной белой рубашке, вышел навстречу, сердечно пожал протянутую руку и с улыбкой проводил к свободному месту. Сам он, на правах именинника, сидел во главе богато сервированного стола. По правую сторону от него на венском стуле утвердилась фигура Главного, по левую – коротышка Бессонов, остальные ребята расположились в соответствии табеля по рангам.