Летописцы летающей братвы. Книга третья - стр. 31

– Третье издание Суворина! – с нескрываемым удовольствием проговорил Илья, так, будто напечатал книгу в личной типографии. – Жаль, что не всё сохранилось.

– Мужички, не проголодались? Пора к столу, – пригласила нас Надежда, неожиданно появляясь в дверях.

– С полным удовольствием, – согласился Миронов, закрыл стеллаж, сделал пригласительный жест и последовал за женой.

Круглый стол, накрытый парадной скатертью, блистал приборами, хрусталём, напитками и закусками. Традиционный салат «Оливье», тонко нарезанная копчёная колбаска, нежная, с прожилочками, осетринка холодного копчения, баночка крабов на подставке, швейцарский сыр, – всё это великолепие разжигало аппетит и звало к себе.

– Сейчас мы его оприходуем, – потирая руки, взял бутылку «Белого аиста» Илья. – Давно его не пробовал, – приговаривал он, наполняя рюмки. «А ведь врёт», – подумал я, вспоминая, как накануне приметил точно такую же бутылку в толпе других в приоткрытом сейфе шефа. И Кисляков говорил, что вином Миронов полегонечку балуется. Впрочем, какое мне до этого дело? Шеф должен быть вне подозрений.

– И как это его беспартийные пьют? – пошутил он. – Вам, девушки?

Но «девушки» хором выразили желание испить вина. Уже раскупоренная бутылка «Хванчкары» прошлась по кругу, и Илья, не садясь, произнёс тост:

– Мы рады видеть за нашим столом молодого перспективного журналиста, – наклонил он голову в мою сторону. – Мы так же рады, что у него хороший вкус (на этот раз – поклон в сторону моей половины). Сознаюсь, что я долго искал кандидатуру на ключевое место в журнале, и в конечном итоге не ошибся. Ваша работа достойна похвалы. Вот за это и выпьем!

Речь Миронова мне не понравилась. Не такая уж я фигура, чтобы в честь её пели дифирамбы. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Я только сказал «спасибо».

Все оживились, раздался тонкий звон хрусталя, потом наступила минута молчания, нарушаемая перестуком ножей и вилок.

Я с удовольствием ел буженину и поймал себя на мысли, что думаю об источниках изысканных блюд. Наверняка шеф пользуется привилегией государственных чиновников и партийных бонз и отоваривается на закрытых складах и спецмагазинах, возможно даже в «Елисеевском», который по ассортименту мог бы соперничать с Третьяковской галереей. Простому смертному такие деликатесы не по карману. Да и недоступны тоже. Только элита пользовалась негласными кормушками. Попасть в список льготников считалось престижным, и не только потому, что решало проблемы быта: статус такого счастливчика резко возрастал. Вся страна съезжалась в Москву за продуктами, поступающих в столицу со всех областей. Ходили упорные слухи, что Правительство и лично товарищ Гришин, занимающий пост первого секретаря обкома партии, распорядились создать в Москве видимость изобилия, чтобы не травмировать психику иностранцев пустыми полками. Шла борьба за престиж советского государства, которому через двадцать лет обещано было жить при коммунизме.