Летописцы летающей братвы. Книга третья - стр. 1

Дверь пилотской кабины открылась, из неё показался бортовой техник и поманил меня пальцем. Перекрывая шум двигателей, он прокричал в самое ухо:

– Забирайте из своей лайбы, что нужно, и переходите в гермоотсек. Диспетчер выдал эшелон на семи тысячах метрах. Если есть газированные напитки – прихватите с собой, иначе могут взорваться.

Я молча кивнул, взял с сиденья пакет с тормозками, – приготовленными в дорогу Ладой бутербродами, – и последовал за техником.

В пассажирском салоне никого не было, – редкий случай для летательных аппаратов, следующих на Запад. Парень задраил двери в грузовой отсек, и стало намного тише.

– Заскучаете – заходите, – великодушно разрешил бортач на доступ в кабину пилотов. И ушёл на рабочее место.

До Москвы было несколько часов лёту, и, чтобы скоротать время, я уткнулся в какой – то детектив. Однако мысли о предстоящих событиях отвлекали и тревожили. В принципе для меня всё складывалось удачно, программу минимум, которую я перед собой поставил, уходя с лётной работы, практически выполнил. Более того, – превзошёл, получив предписание работать в журнале «Авиация и космонавтика». Для офицеров, проходящих службу в Забайкальском военном округе, такая удача выпадает раз в сто лет. Я видел глаза своих друзей и приятелей на проводах: они светились откровенной завистью и надеждой, что судьба будет и к ним благосклонна и что в один прекрасный момент им предложат перевод, пусть не в столицу, но за Урал, в Европу, ближе к теплу.

Юра Кирсанов, опрокинув шкалик за мою гладкую дорогу, так и сказал:

– Я надолго не расстаюсь. Ты же заметил, что шагаем с тобой в затылок друг другу. Ты был в Польше, и я там побывал. Ты – на Кавказ, и я не дурак. Ты – в Читу, и я – тут, как тут. Так что по логике вещей следующая наша встреча будет в Москве. Я нюхом чую…

Откуда у него была такая уверенность, непонятно, но, опережая события, скажу, что через три года он действительно пустил корни в штабе тыла ВВС в ведомстве Владлена Кайдина.

Но это случилось потом, а в настоящий момент я прикидывал, как вписаться в новый коллектив, чтобы меня, грубо говоря, не выперли. Отношение к «варягам», людям, пришлым со стороны, у журналистов большой прессы было однозначно негативным. Даже если пришёл профи. А что прикажете делать мне, у которого за плечами, каких – то полтора года в армейской газете? Двадцать лет внештатного корреспондента сюда не пришьёшь: любитель, он е есть любитель, как бы талантливо не писал. Бывают, правда, самородки, но мне до них, как до Китая пешком. Я с ними даже рядом не стоял. Кроме того, должность, на которую я ехал, для меня была, как тёмный лес. Редактор отдела оформления цветного журнала. Вчерне я понимал, что это такое. Но кто мне даст возможность постажироваться, поднакопить опыта, набить себе руку? Не набьёшь руку – набьют морду. Это уж точно. А макетирование номера? Как оно происходит? Университетские знания на этот счёт оставляли желать лучшего. Короче, ситуация – не бей лежачего. Бросили человека, не умеющего плавать, в водоём. Выплывет – хорошо, утонет – ещё лучше, место освободится.

Так я себе рассуждал, пока ребята не позвали меня в пилотскую кабину расписать партию в преферанс. Видели, что умею, когда вместе летали в Тикси. Первая закончилась моим проигрышем. Сказывался опыт членов экипажа, приобретённый в длительных перелётах. Вторая пулька прервалась, когда самолёт сменил эшелон, вошёл в облака, и началась болтанка. Командир вернулся на рабочее место, а я – в пассажирский отсек, заглянул в иллюминатор и убедился, что мой «вазон» на месте. А куда он, к чёрту, денется?

В Омском аэропорту самолёт дозаправили топливом, я пообедал в ресторане, и мы полетели дальше. Всё шло по расписанию, и я уже мысленно прикидывал, как буду добираться до Москвы, когда за два часа до посадки командир передал, что по метеоусловиям Астафьево не принимает и будем садиться на военном аэродроме Энгельса. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!