Летопись в письмах маме. Переходный возраст - стр. 47
За то вернула мне постель «с тиграми», которую я дарил ей несколько лет назад на День Святого Валентина, вернула пеньюар, который дарили ей то ли на свадьбу, то ли чуть позднее. Самое интересное, что пеньюар этот она почти никогда так и не носила, – может, пару раз одела и все! Всунула какую-то посуду, – я еще не разбирал тот ящик, не знаю какую. Тоже, надо понимать, как возвращенное, наверно… Только что и в связи с чем только, не могу понять. Вот только более-менее ценные или хорошие вещи постаралась спрятать, или «натравить» Вадима, или просто не положить их. Например, из моего списка, что я ей когда-то передавал, она не вернула книги по компьютерам, спальные мешки, кое-что из инструментов, мою амбулаторную карту, многие фото принадлежности, и многое-многое другое.
Интересно, если бы я не хранил сознательно, особенно в последнее время, свои документы в сейфе, – сколько бы времени я их от нее добивался получить, и в каком бы виде получил, и получил ли бы вообще? Так хоть мои документы целыми остались! И то золото, что принадлежит лично мне (обручальное кольцо, перстень-печатка, цепочка, которую я носил еще в институте, школьная золотая медаль) потому тоже сохранилось и вернулось к своему настоящему владельцу! Как чувствовал, что она такое отчудит, или просто знал уже ее злобный характер! И показала она его во всей красе! Честно говоря, я прятал это все не по причине, что у меня это украдут, а для того, чтобы не искать каждый раз по дому, – надоело ходить за всеми и умолять вспомнить, кто и куда мог засунуть тот или иной документ или что-то еще. И не увезли ли это к маме, и не выбросили ль по ошибке в мусор и т.д. А так был бы прекрасный повод и отличная возможность для очередного шантажа!
А еще свалила вместе мои еще пригодные к носке рубашки, грязные «стоячие» носки, трусы и пр. грязное белье, так что оно все равномерно теперь пропиталось достаточно специфическим запахом, учитывая, что пролежало все в завязанном узле, куче или ящике достаточно времени до того, как я это вывез и распаковал. Удивляюсь, как она еще не завернула мои сапоги и туфли в какие-то хорошие вещи.
Тебе эта ситуация ничего не напоминает из моего прошлого?
Хорошо еще Ленка видела не все из того, что я перегружал из чемодана в коробки для мусорного ящика. Хотя уже насмотрелась на все остальное перед этим.☹ Не знаю, кому Юля хотела сделать больнее, – на мой взгляд, должна была бы учитывать и то, как на нее саму посмотрят совершенно незнакомые ей люди, увидев эту кучу тряпья и хлама. И какие мысли возникнут в связи с этим, и какие выводы сделают! В записке мотивировка этого хранения такая, что даже противно вспоминать. Только одна мысль и приходит: душевно больной человек, – и неряшливый, и необъяснимо держащийся за вышедший из строя хлам, и нечистоплотный. Мне, по большому счету, теперь все равно, что о ней подумала Лена, – впрочем, часть своих мыслей она мне высказала, – но как себе представляла это все сама Юля, не понимаю. Она думала опорочить меня, а сама подхлестнула желание стать еще лучше, чем я стал на настоящее время. И облила грязью саму себя. (И знаешь, мне смешно, гадко, больно и противно, что я столько лет сам так жил.)