Летом сорок второго - стр. 17
– Ваша фамилия, младший лейтенант? Отставить панику! Вы командир или кто? На вас люди смотрят! А вы упаднические настроения создаете. Отойдите в сторону и не мешайте. В первую очередь надо переправить технику и материальную базу, а люди в крайнем случае и вплавь могут.
– У меня техника, у меня! – вырвался вперед толстый капитан.
– Что у вас?
– Грузовики со снарядами.
– Подгоняй к понтону.
– Да как же тут подгонишь? – нервничал капитан. – Шагнуть и то некуда!
Кремер и сам это видел, сохраняя спокойную холодность, хотя внутри него все ликовало. Машины пытались объехать скопления пехоты по обочине, но все равно упирались в людскую массу. Беженцы растекались по окрестным лугам. Со станции Сагуны шли колонны грузовиков, набитых военным имуществом. Поток заполонил Октябрьскую и Набережную улицы, длинным охвостьем терялся в глубине Белогорья.
Дорога, ведущая на Семейки и Россошь, скрывалась в клубах пыли, поднятой колесами телег, копытами скотины и ногами погонщиков. Гурты овец, стада коров, табуны лошадей, гонимые из Курской области, осушая колодцы и сминая траву в полях, вернули времена Батыева нашествия. Беженцы, следовавшие этой дорогой, хлынули на луг между Долгой улицей и Манжаркой, перевалив через каменную дорогу, ведущую к переправе, затопили луг между Доном и Кошелевой горой.
Третья дорога, из Подгорного, оказалась самой загруженной. Затор шел через всю центральную улицу Коминтерна, выходил за пределы села и еще на два километра тянулся по шляху в чистом поле.
У переправы вырос еще и водный затор. Караван речных сухогрузов, вышедший из Лисок два дня тому назад, уперся в понтон. Чтобы суда могли пройти дальше, мост нужно было на время развести, но бестолочь и толкотня не давали освободить полотно моста, тем более развести его. Трюмы барж были набиты демонтированным оборудованием, станками, архивами, документацией, хлебом и сливочным маслом. Речной караван остановился на плесе, близ левобережного села Бабка, стал маскироваться корабельными командами.
Ревущий скот, гомон тысяч людей, скрип немазаных осей, разнокалиберный гул работающих двигателей – стоголосый клич того утра. Он гнетуще вдавливал голову в плечи, точил сердце. Пугало отходившее войско. Не отдельные части и подразделения шагали походным маршем – отступал целый фронт.
Тамара, покормив детей, хотела выйти во двор, но замерла на крыльце. С бугра, на котором стоял их дом, открывалась широкая панорама. Луг от донского берега до Кошелевой горы клокотал гигантским муравейником. Люди, телеги и скот двигались по полю в неразберихе. Девушка позвала Виктора и Тоню. Бросив дела, они подошли к сестре. На порог вышла мать, держа на руках семимесячную Галю.