Летоисчисление от Иоанна - стр. 10

– Не узнал, Ваня? – робко спросил Филипп.

– Дядя Фёдор?.. – удивился Колычев и вдруг помрачнел. – Быстро же ты прискакал, – с ненавистью сказал он.

– Э-э… Ты о чём? – растерялся Филипп.

С саблей в руке, словно собирался рубить, Колычев приблизился к Филиппу, разглядывая лицо дяди.

– Слух прошёл, что государь тебе грамотку написал. На Москву позвал, – испытующе сказал Колычев.

– Ну, было… – недоумённо согласился Филипп. – Что же с того?

Филипп не мог понять, почему племянник не рад ему. Даже наоборот – будто осатанел, встретив.

– Говорили, ты десять лет на Соловках в скиту провёл, – горько сказал Колычев. – Я думал, открестился ты от соблазнов. Видно, мало десять лет.

Колычев со щелчком вогнал саблю в ножны. Всё ему было ясно.

– От каких соблазнов? – глупо переспросил Филипп.

Кузнец, оставленный воеводой, через голову сердито стащил с себя кольчугу, кинул её в снег и ушёл в кузницу.

– Скажи, не знаешь, зачем тебя позвали? – презрительно скривился Колычев. – Вся Москва знает. Митрополит сбежал, государю новый нужен. Вот он о тебе и вспомнил. А ты и рад, стрелой прилетел.

Филипп знал о бегстве митрополита. И допускал, что государь предложит ему митру. Филипп не видел в этом ничего дурного. Свой же государь зовёт – не Жигимонт. И вера своя. И сам он за своей совестью греха не знает. Отчего не послужить богу и царю?

Но Колычев не ждал ответа. Он отвернулся от Филиппа и пошагал к своему коню, стоявшему у коновязи. Дёргая плечами, Колычев принялся вытаскивать из торока мешок.

– Ты чего, озверел, Ванька? – рассерженно крикнул Филипп в спину племяннику. – Чего мелешь? Двенадцать лет не виделись, а ты!.. – но Филипп оборвал упрёки, пытаясь угадать причины злости Ивана. – С Настей, что ли, нелады? Детки болеют?

Колычев, не взглянув на Филиппа, пошёл к брошенной кольчуге.

– Нету Насти, дядя, – бросил он через плечо. – И деток нету.

Филипп опешил.

– Господь с тобой! – выдохнул он. – Что стряслось?

Колычев подбирал кольчугу и засовывал её в мешок.

– Настю опричные снасиловали и задушили, – убийственно просто пояснил Колычев. – А подворье моё сожгли вместе с детками.

– К-как?.. – обомлев, еле выговорил Филипп.

С мешком, набитым кольчугой, Колычев вернулся к коню и стал привязывать мешок к луке седла.

– Ошибочка вышла, – с издёвкой сказал он. – Государь кромешников к моему соседу послал, а служивые ворота перепутали. Ошибочка – не грех. Со всяким бывает. Вот так, дядя, – Колычев разматывал уздечку с перекладины коновязи. – Иди, служи государю. А я на войну уезжаю. Надеюсь, убьют, больше не свидимся.