Лето вёльвы - стр. 12
Девочка мигом вычленила из слов дедушки главное и уточнила:
– А что он такого страшного раньше делал?
– Да коня своего в узде не держал, – хмыкнул дед.
– Коня? – не поняла Снежана.
Волимир задумчиво посмотрел на внучку, подумал и пояснил:
– Филимоша, петух ощипанный, прежде был очень охоч до женщин. Я его раз предупредил, чтобы не тянул лапы, куда не следует. Мол, есть у тебя законная жена, с ней и милуйся, а саном не злоупотребляй. Не послушал, хрен мохнатый. Я второй раз предупредил. Ну а на третий предупреждать уже не стал. Так что, посидел, цыплёнок болезный, полгодика без мужской силы, и вынужденно остепенился.
Девочка задумчиво кивнула.
– Но это что! – дед неожиданно расплылся в хищной ухмылке. – Куда веселее было, когда он стал постоянно путать ящик для пожертвований со своим карманом. Я даже предупреждать не захотел. Так что потерял наш Иуда и новенькую иномарку, и гараж. Причём по собственной дури. Сам же всё своими руками и подпалил, когда светил. Свечечка из рук прыг, да прям в канистру с бензином. Знатно заполыхало. Народ вокруг аж залюбовался. Зарево до небес. Тушить нет смысла. Но горит ровно, не искорки в сторону. Так по фундаменту гаража прямоугольник и выгорел, а вокруг трава не тронута, и даже поленница целёхонькая стоит. По толпе ропот: – «знамение, не иначе». Я мигом и растолковал: – «То за грех воровства, жадности и сребролюбия, лицу духовному противное». Некоторые запротестовали. Но большинство призадумались, мол: – «а ведь дорогущая машина-то, и впрямь, непонятно на какие деньги куплена». Пришлось Филимоше бородёнкой подпалённой утереться.
Снежана невольно захихикала, глядя на дедушку, который рассказывал эту историю с выражением и в лицах. Тот тоже тепло улыбнулся в ответ.
– Пошли дальше, – мягко сказал он. – Чего стоять посреди улицы?
Его крепкая ладонь легла на хрупкое плечико внучки, и они дальше пошли по улице.
– И что, Филимон всё после этого понял? – спросила она.
– Да какой там понял! – фыркнул Волимир. – Принялся про меня людям в уши нашёптывать всякое, тайком пакостить. В ответ он раз в луже растянулся, другой – палец себе молотком отшиб. А на третий раз и вовсе слёг в инфекционное отделение с неведомой заразой. Месяц в себя приходил. Едва оклемался, и к архиереям своим с жалобой побежал, мол: – «спасите, помогите, злой колдун жизни лишить хочет, паству с пути истинного уводит, службы портит».
– И что эти…, – девочка запнулась на сложном слове, – археи?
– Архиереи, – мягко поправил её дед. – Это высшие чины в церковной иерархии. А что они? Там не дураки сидят. У них, знаешь ли, разные кадры есть. Кто языком треплет. А кто и, как это сейчас модно говорить, колдует почище архимага, выдавая чудеса за божье благословение, – глаза Волимира насмешливо блеснули. – Так вот, приехал ко мне старец благообразный. Посидели мы с ним за самоварчиком, чайку с медком попили, побеседовали к взаимному удовольствию. После чего тот и откланялся, а по пути пригрозил Филимоше отлучением, если ещё будет занятых людей по пустякам отвлекать. Вот с тех пор он и угомонился, при встрече поклоны бьёт и лебезит.