Лето любви. Тайные свидания - стр. 21
– Отлично! – просияла я. – А маски, Вент? Их удалось найти?
– Ты так боишься, что кто-нибудь тебя там запомнит? – хитро подмигнул мне брат.
– Просто не хочу, чтобы у нас потом были проблемы, мало ли…
– Не переживай, маски тоже есть. Так что, если нам с кем-то и придется там пересекаться, все равно мы так и останемся неузнанными.
Переодеваться пришлось в садовой беседке. Просто попытайся я покинуть дом в бальном платье, это бы обязательно кто-нибудь засек, и как потом объяснять, куда я собралась в таком виде на ночь глядя?
Вентон отправился за экипажем, встретиться мы должны были в конце подъездной аллеи. Но я надеялась, что опустившиеся сумерки надежно скроют меня от чужих глаз.
Надеть бальное платье самой оказалось той еще задачей… Надо было еще умудриться как-то не помять аккуратные локоны, на создание которых я потратила все время после ужина. Конечно, по идее, полагалось, что волосы у меня обязательно должны быть чем-то украшены: жемчужными нитями или изящными заколками с драгоценными камнями – было дурным тоном появиться на балу без этого. Но тут я выкрутилась по-своему. У нас в саду среди множества дикорастущих трав росли дивные миналии. Они распускались только с наступлением ночи и их чудесному тонкому аромату позавидовало бы большинство дорогих духов.
Кое-как справившись с крючками тяжелого платья, я аккуратно украсила локоны крохотными белоснежными бутонами. Конечно, нужны были еще украшения, но из драгоценностей у меня сохранилась лишь одна.
Как раз накануне того, как вся наша жизнь перевернулась, отец привез мне из далекого Фирейского королевства в подарок чудесный кулон на золотой цепочке. Каплевидный самоцвет темно-синего цвета таил в себе вихрем кружащиеся золотистые искорки – по фирейским преданиям когда-то боги разгневались на звезды за их тщеславное сияние и заточили их свет в редкие самоцветы.
Этот кулон – единственное, что мне удалось сохранить. Да и то, узнай о нем матушка, непременно бы забрала, чтобы продать. Потому я его обычно и не носила, хранила в тайнике. Для меня он был олицетворением потерянного счастья. Того времени, когда наша семья казалась совсем другой. Отец был бодр и весел, не пристрастился еще к карточным играм. Матушка вся сияла, довольная жизнью. Вентон строил грандиозные планы, сулящие ему блестящее будущее. А еще не пораженная недугом Филинда восхищала красотой и изяществом. И я мечтала, что буду такой же прекрасной, когда дорасту до ее лет… И вот, доросла. Но жизнь оказалась вовсе не такой, какой она рисовалась в моих мечтах в двенадцать лет…