Летняя практика - стр. 22
И не имея сил сопротивляться, сил вообще хоть что-то сказать ему, хоть как-то возразить, и забывая все свои , так твердо и окончательно принятые решения, когда Данил встает, подхватывает ее под локоть, приобнимает за талию и ведет вниз, куда-то в сторону, к служебным помещениям.
Лена едва переставляет ноги, позволяя ему увлечь себя в полутемную комнату.
Только на мгновение она трезвеет, с удивлением осматриваясь. Это, похоже, чей-то кабинет. Стол, заваленный бумагами, кресло, шкаф.
Данил не дает опомниться, задать вопрос, просто сажает ее на стол, сдвигая документы в сторону. Задирает платье, на секунду замирая, оглядывая открывшуюся ему картину ног в тонких телесного цвета чулках с широкой резинкой, бежевых кружевных трусиков, с легким хрипом втягивает воздух, восхищенно улыбается.
Лена совершенно дуреет от этой улыбки, от невероятно развратной своей позы и вообще ситуации, в которой она оказалась, неосознанно выгибается ему навстречу.
И Данил срывается на нее ураганом, все сминающим вокруг.
Лена может только послушно следовать в его водовороте, только отвечать, только принимать его силу, его желание.
Звенит пряжка ремня, тонкие трусики просто сдвигаются в сторону, жесткие руки впиваются каменно в бедра, дергая на себя, ближе. Максимально близко.
Лена вскрикивает, чувствуя его в себе, откидывается назад, на стол, с которого листопадом летят бумаги, планируя по всему кабинету.
Размашистые, сильные движения, хриплое бормотание, стук столешницы о подоконник.
И полное, абсолютное ощущение нереальности происходящего. Словно она спит и видит сладкий, развратный сон, где можно быть любой. Где можно делать все.
Можно подаваться бесстыдно бедрами ему навстречу, можно шептать невероятно пошлые, глупые слова, можно упрашивать, молить , командовать даже! Все можно.
И Лена двигается навстречу Данилу, и обхватывает его руками, прижимает, с радостью чувствуя на себе его тяжесть, его горячие ладони, исследующие, мучающие ее, его настойчивые губы, его жар, его силу, его бешеный напор.
Движения все грубее, стол скрипит все сильнее, и Лена, уже не имея сил сдерживаться( да и зачем сдерживаться?), кричит от невозможного, нереального удовольствия, яростно сжимая Данила бедрами, выгибаясь и окончательно сбрасывая остатки документов со стола.
Ее еще трясет от последних всплесков оргазма, когда Данил, сделав несколько совсем уже бешеных по своей силе движений, рычит и придавливает ее к столешнице тяжелым торсом.
Они какое-то время не двигаются, унимая дыхание, затем Данил приподнимается на локтях, заглядывает Лене в лицо жадными горящими глазами, целует щеку, скулу, шепчет горячо в ушко: