Летние расследования - стр. 5
– Всем добрый вечер, – вежливо приветствовала она нашу честную компанию, проплывая к шкафу с посудой. – Приятного аппетита, – добавила, следуя уже нагруженной в обратном направлении.
– И вам приятного, – вежливо откликнулся Зяма – самый куртуазный из нас.
– Ха! – откровенно скептически хмыкнула дама, удаляясь.
Стало понятно, что с традиционной питерской кухней она уже знакома и завышенных ожиданий относительно предстоящего ужина не имеет.
– И кизиловый компот им сварю, – проводив ее грустным взглядом, со вздохом сказал хлебосольный добряк папуля.
Поздним вечером мы с мамулей и бабулей в уютном молчании качались на садовых качелях, дыша одуряющим ароматом цветущих петуний. Алка укладывала спать инфанта, что требовало соблюдения тишины не только в нашем пятикомнатном домике, но и в радиусе минимум десяти метров от него. Мужчины от греха подальше отправились к морю – купаться при свете звезд, жечь костер и, подозреваю, распивать домашнее вино. То есть всем было хорошо.
Визгливый голос, уходящий в ультразвук, пропорол ночную тишь, как острый шампур – нежнейшую баранину. Потревоженный инфант отозвался протестующим басовитым ревом.
Бабуля, даром что старенькая, среагировала первой, спрыгнув с качающегося диванчика а-ля бравый спецназовец. Мы с мамулей еще брыкались, пытаясь десантироваться с получившей ускорение качельки, а наша недряхлая старушка уже пересчитывала тапочками ступеньки винтовой лестницы.
– Мама, не надо! – страшным шепотом крикнула ей вслед мамуля, ибо лицо у бабули в момент решительного старта и в процессе забега наверх было такое, с каким нещадно убивают.
Нашего инфанта очень трудно уложить, а внезапно разбуженный малыш совершенно неутомим и шумен, как противоугонная сигнализация.
– Уважаемая! Я очень прошу вас не орать как резаная! У нас ребенок спит! – донесся сверху строгий голос нашего матриарха.
В ответ успокаивающе зарокотал знакомый бас, создавший ровный фон для громких взвизгов истерического сопрано.
– Снова питерские. – Мамуля узнала персонажей. – Бородач и эта его, как ее? Лысяня.
– Лисуня, – поправила я, хохотнув.
Лисуня имела реальный шанс стать лысяней. Бабуля за правнука, может, и не порвет ее в клочья, но волосы неуемной крикунье проредить может.
Но нет, наша гранд-маман не унизилась до рукопашной. Она сошла к нам с лестницы, сокрушенно покачивая головой, и объяснила:
– Горячая вода у них там, видите ли, внезапно пропала. Гражданка бурно негодует. Я ей сказала: будет орать – лично кастрюлю кипятка принесу и на голову вылью, тогда точно согреется.