Лестница якобы - стр. 3

– Игнат! – позвала Ирина мужчину. Тот неохотно оторвался от монитора. – К тебе. Стихи.

Ушла.

Игнат с интересом смотрел на Архипа. Глубокий шрам делил неровной линией левую щеку журналиста пополам. Зловещий такой шрам. И человек показался Архипу смутно зловещим, где-то в самой глубине сущности, далеко за вот этой добродушной и открытой улыбкой.

– Присаживайтесь, – почти ласково показал Некрасов на пустой стул. – Давайте ваши произведения.

Архип протянул папку, присел.

Глаза Некрасова загорелись нехорошим интересом, но чем дольше он листал распечатки, тем меньше искр оставалось во взгляде.

Даже не тронув вторую половину стихов, журналист небрежно отбросил папочку на стол и посмотрел на Архипа с нескрываемой тоской.

– Не пойдёт! Очень плохо.

Это было странно и обидно. Такого отношения к труду души Архип не встречал нигде. Немногочисленные читатели – друзья и родственники не страдали ни черствостью, ни бездушием. Они разделяли боль, радость, юмор Архипа… Многие хвалили. Некоторые плакали. А тут абсолютное бессердечие. Набравшись смелости, Якоба перешагнул гордость:

– А что именно Вам не понравилось? Скажите, я исправлю.

Журналист натурально удивился.

– В самом деле? Вы готовы что-то менять? Готовы расти как поэт?

– Готов!

– Поразительно! Обычно приходят законченные гении. Они восхитительны. Их стихи великолепны. А все, кто их критикует, бездарные тупицы. Вы первый, кто готов что-то менять.

Архип смутился.

– Ну, мы же не боги! Никто не совершенен. Всем надо развиваться.

– Отлично! Тогда давайте начнём.

Некрасов схватил папку и, не заморачиваясь, распахнул где-то на середине.

– Вот, например:

На полянке, где было все тихо,

мы сидели вдвоём вместе с ней

Очарованный девушкой лихой

Был охвачен я жаром страстей.

Засыпали овраги и балки

В травах снова запели сверчки

Разомлелый я брал неумело

Ее руки в ладони в свои.

– Чувствуете, как удивительно плохо написано?!

Архип внимательно посмотрел на достаточно молодого, но уже, очевидно, слишком высокого о себе мнения, персонажа. Поинтересовался:

– Вы когда-нибудь любили?

– При чём здесь это?

– Понятно, не любили. А ведь стихотворение о первой юношеской влюблённости. Мы ушли в горы. Ушли от всех. Остались вдвоём. Поэтому тишина. Я растерян. Она без умолку болтает. И я пытаюсь ее обнять. Это очень личное. Не стоит в этом копаться.

– Но вы же пишете для людей. Вы же приносите в газету. И при чем здесь личное-неличное? Я о русском языке. Написано безграмотно.

Архип почувствовал, как сердце сдавливает гнев. Где этот сорокалетний юнец нашел в его стихах ошибку? Стихи проверяла Нинелечка, а она учитель русского языка и литературы от Бога! Расплескивающееся возмущение жгло грудь и мешало говорить. Коварный Некрасов этим воспользовался.