Лестница якобы - стр. 10
– Это по-армянски? – уточнил Якоба у совершенно растерянной девочки.
Девочка посмотрела на ведущую.
– Раиса Федотьевна! Что это за почерк?
Ведущая загрустила.
– Ну что же ты, Бойко! Совсем вопрос не читала до этого момента?
– Мы класс мыли, Раиса Федотьевна! Ни секундочки свободной не было!
– А ты Маше, соседке, дай прочитать.
Маша схватила бумажку и, после секундной паузы, возбужденно зашептала провинившейся девочке в ухо. Глаза Ларисы Бойко уменьшили степень замешательства и округлости.
– В каком году, – сказала она, твердо глядя в лицо поэту, – вы написали свое первое стихотворение?
Архип Семенович задумался.
– Честно говоря, плохо помню. Мои родители писали стихи и нам, своим детям, с детства прививали любовь к поэзии. Поэтому вполне возможно, что я начал писать уже лет в пять-шесть. Это было что-то детское, наивное.
– Спасибо за вопрос, Лариса, – уже повеселее сказала ведущая. – На этом будем считать нашу встречу законченной. Все свободны. Желающих получить автограф автора прошу на сцену.
Глава шестая
– Ты молодец! – Архип и Нинель сидели на кухне за столом и сестра хвалила брата за мощное выступление. – Ты подобрал такие классные стихи! Дети уходили с такими глазами! И про родителей наших вспомнил! Какой ты у меня… хороший!
– Не преувеличивай! Никакой я не хороший. А что, детям и вправду понравилось?
– Конечно! Они просто светились! Одухотворенные! Ты же им про любовь, про счастье, про доброту. А не всякие там игреки, иксы, гипотенузы…
Архип улыбался счастливо и безмятежно. Дети они такие. Они часть народа, часть тех, кто жаждет его поэзию, но из-за всяких критиков, стоящих на пути, не может ей насладиться. Кстати!
– Нинелюшка! Я срочно редактировать стихи. Послезавтра с утра пойду в редакцию. Надо хорошо подготовиться и все исправить. Чтобы ни к чему придраться не могли. Возьму пять стихов для начала и напечатаю. А остальное потом.
– Правильно, братик, начинать надо с малого, мама всегда это говорила. Они посидели еще немного, помолчали, и Архип пошел в комнату, творить.
Первое, что попалось под руку – «Не уходи». Так назвал он воплощенное в буквах ощущение глубочайшей боли по поводу рано оставившей мир любимой Лены.
Лист упал с ясеня
Тихим летним днем.
Не скажу я себе,
Что чувствовал при том.
Жил с листом тем рядышком
Я многие года.
Любовался зеленым им
Порою иногда.
И вот желтый странник
Лежит у ног моих.
Затих ветер на дворе,
И я навеки стих.
Слезы защипали глаза. Архип смахнул их рукой. Вот, вроде бы сказано все, что можно сказать. И сравнения поэтические не хуже пушкинских. А с рифмой и размером, конечно, беда.